Похороны ведущего
Случилось это ранней весной, почти через год после того, как мы вернулись из круиза. Было уже поздно. Вернувшись с работы, я поужинал и лёг спать. Ночью меня разбудил телефонный звонок. Звонила подруга матери, тётя Клава Жукова, та самая из института птицеводства. Она сказала: "Мотя, кажется вашего Влада убили". Я рассмеялся и сказал: "чушь какая! Я только что с ним виделся!". Я в самом деле видел Влада накануне вечером, перед концом рабочего дня, мы как раз встретились в его кабинете, чтобы обсудить рабочие дела. Поэтому я положил трубку и лёг спать.
Но сон не шёл. Вдруг тётя Клава права? Я подскочил и включил телевизор. На всех каналах рассказывали о том, как в подъезде собственного дома киллеры в упор расстреляли Влада Лисьева. Он лежал на лестничной клетке с своими фирменными усиками и в пальто, вокруг него была кровь, а лицо его было серым. Написав это сейчас, я вдруг подумал: что даст это сообщение человеку, который живёт, допустим, в Америке, Исландии или на Мальдивских островах? Каждый день в мире умирают тысячи людей. Кому какое дело, что в России кого -то убили много лет назад? Но если я напишу, что это было, как если бы на том месте, куда ты приходил каждый день, вместо пола был теперь провал, глубиной в бесконечность, то, может быть станет понятней? Это ощущение пустоты было страшным и весёлым одновременно. Потому что лететь вниз не так трудно, как карабкаться наверх, это временами даже весело… пока не упадёшь.
Гроб с Владом во время прощания поставили в концертном зале телецентра Останкино. Он был на сцене. Звучала похоронная музыка. Коллеги и друзья Влада толпились в зале и холле. На улице выстроилась вереница людей, который пришли проститься с любимым ведущим. Шла запись панихиды. Народ пока не пускали. Мелькали знакомые лица – Ярмольник, Кириллов, Рязанов, Глаголева, Волчек…Знаменитые дикторы и актёры, политики и телезвёзды, режиссёры и общественные деятели… Глядя на них я чувствовал себя ниже любого из присутствующих! Я чувствовал себя опавшей хвоинкой среди бушующей зелени, брошенной палкой среди растущих деревьев! Комаром, присосавшимся к телу красного, имени 50-ти летия октября, телевидения! Мне было не по себе…
Глядя на знаменитостей, я думал, что меня скоро здесь прихлопнут и это будет правильно. Влад, пока был жив, давал мне деньги, работу, престижные командировки… Ругал, если нужно. Самое поразительное, что он принял меня обратно, хотя вправе был дать пинка, и ещё рассмеяться после этого. Но этого не сделал, потому что видимо ценил раскаяние и знал цену ошибкам. Рискну добавить, что он не помнил зла. Хвалил тебя, если ты этого заслуживал. Старался вести себя, как отец. Разве такое забывают? Без него я осиротел. Я заранее ненавидел людей, которые пришли сюда поглазеть на его мёртвое тело. Завтра, когда гроб зароют, они будут также спокойно жить без Влада. А я? Мне что без него делать? Я взглянул на сцену, где стоял гроб. Лисьев лежал в нём, чужой, неподвижный и всеми оставленный, словно реквизит, забытый на сцене.
В какой –то момент меня охватило невыносимое чувство, похожее на отчаяние. Такое чувство бывает, если теряешь что -то безвозвратно. Я бессознательно забрался на сцену. Знаменитые люди в зале о чём -то тихо переговаривались, обсуждая, кто из присутствующих вдова или на что теперь будут жить дети от первого брака. А я вдруг, глянув на Влада и заплакал. Это были не просто слёзы – рыдания! Я не плакал, может, с тех пор, как меня серьёзно обижали в детстве.
Вначале я стоял на сцене один. А потом вдруг увидел, что рядом со мной плачут Маша Копенкина и Лиза Крякова. Они наверно тоже хотели показать, как нужно провожать этого человека! Похоронная музыка стала играть вдруг громче. Я увидел, как по проходу ведут вдову Влада Алевтину. От всего пережитого она еле держалась на ногах.
