Нить в пальцах. Я тебя держу, не бойся.
Я никому не расскажу, вплетаясь
Своей судьбой легко в твою. Откройся.
Я нашу жизнь создаю, верстаю.
Идем со мной, теплом плечей касаясь,
Не занимаясь мелочей подсчетом,
Обиды прошлые в песок бросая,
Оставив ветру все свои заботы.
Прочитана книга судьбы до текущего дня. По-прежнему глянец сверкает на суперобложке, и каждый момент ключевой методично заложен; твоя аккуратность всегда удивляла меня. Бубновый валет и сушеный кленовый листок, атласная лента и старое темное фото, и белый от времени чек к ресторанному счету, и справка в бассейн без печати, и допуск пустой.
Я тоже там есть, я однажды тобою пролистан.
Я неосторожен:
Я – загнутый угол страницы.
Сентябрь рояля крышкою прижат, и клавиш кость легко дрожит под кистью, и бальный зал наполнен звуком чистым; а он ведет тебя, ладонь держа, и за окном осенняя листва, и невозможно сердце успокоить, и нежность обнимает вас обоих, и дольше жизни длится венский вальс.
Странная была любовь,
Как надтреснутое зеркало.
Где-то между городов
Электричка тихо ехала,
За стеклом кружился снег,
Разрастался лед отчаянья,
Словно в бесконечном сне
Заливало мир печалями,
Был январь, была зима,
Мир окутало спокойствие,
Только в разных двух домах
Две обиды стали гостьями.
Сведены одной судьбой,
Два следа переплетаются.
Очень странная любовь.
Навсегда такой останется.
Шпалы, рельсы, провода…
Все направится, бог даст.
Я снова бегу от людей, не умея солгать,
Скрываю глаза под слоями текилы и сна.
Мир катится мимо, безумен; куда уж догнать,
Слова согревая за пазухой, словно наган.
Молчать невозможно; слова – неснимаемый груз,
Не вырвешь, как зуб развалившийся, вон из души.
Мой мир за пределами вашего; я буду жить,
Держа в рукаве божью искру, как меченый туз.
Под ноги дорога идущему ляжет сама.
В колоде чужой и крапленая карта не в масть.
В лужу с разбега, зачем беречь каблуки.
Много ли детства осталось в твоей душе?
Брызги воды блестят на твоем плаще,
Но не волнует нынче тебя прикид,
Галстук на ветку, кейс, как давно, в кусты,
И, словно катер, по мокрой аллее в бег.
Детства – в достатке осталось еще в тебе,
Ну и скачи себе, не боясь простыть.
Ты – лето.
Соль на губах.
Спутанные влажные локоны.
Около дома
В шаге от линии волн
Лодка,
Плоскость сети разложена,
Плавится в свете неба,
Вся в голубом.
По волнолому
Блики
От рыбьих чешуй плывут.
Полдень.
Ладонь в ладони.
Лето – и я,
И ты.
С половинки луны на ветки капает пурпур,
Персеиды летят, разрезая небо на ленты,
Как пружина, собран, готовый к новому спурту,
Завтра день придет, и я в нем неизбежно буду,
В три аккорда играя остатки странного лета.
Скоро листья с деревьев двор перекрасят в охру.
Перебрать сарай, к зиме подготовить лыжи.
Будем снова чертить узор на туманных стеклах,
И ругаться, что долго белье на веревках сохнет.
И смеяться вместе осенним рассветам рыжим.
Вместе, слышишь?
Сквозь облака просвечивают звезды.
Июль открылся кладом под рукой,
Прозрачна ночь, и голове легко,
И беды, и обиды несерьезны.
Разрыв-траву в ладонях крепко сжать.
Пуста постель твоя, и смята простынь.
Сквозь сонный луг, разбрасывая росы,
Иванов день зовет тебя бежать.
Сорвавшись в ночь, забросив все дела,
Как нож сквозь ткань, прорвешься через город,
Купаясь в бликах желтых светофоров,
В своем извечном поиске тепла.
На спицы фар поймаешь поворот,
Сомнения свои в багажник бросив,
И, словно кошка, ткнешься в шею носом,
Найдя концом маршрута мой порог.
Под осенним кармином и охрой не видно дорожек.
Облака застревают в округлых объятьях антенн.
Осень – повод добавить еще одеяло в постель,
И следить за движением капель дождя в темноте,
