“Все нижеописанное осуществлялось мной, Карлом Медведевым, исключительно во благо граждан Твин Бич. Я не согласен ни с одним из обвинений в мой адрес, якобы я работал исключительно на свой карман. Все мои приказы, указы и решения принимались мной ради процветания моего любимого острова.”
***
– Ты все играешь? – мама была сегодня не в духе.
Скрипнув дверью, она тихо вошла в мою комнатку и устало опустилась на диван.
Я вздохнул. Сейчас начнется! Я не зарабатываю! Не помогаю!
С тех пор, как три года назад ушел отец, жить нам с мамой стало не легко. Мать устроилась на вторую работу. Я учился в универе.
– Я-то думала, ты занимаешься, учишь, – тихо проговорила мать и кивнула на мой монитор. – А ты все в игрушки играешь! Может повзрослеешь уже?
– Да я отдыхаю просто после лекций, – попытался оправдаться я.
– Студент ты наш! – язвительно выдала мать. – Устал наверное на лекциях! Не как мама на двух работах! Хоть бы продуктов купил! Все я должна горбатиться?
– Мам, у меня сессия, – ответил я. – Сдам и найду подработку.
– Ах мама должна терпеть? Верить в сына-лоботряса? – мама распалялась сильнее. – И что ты делаешь вместо учебы? В игрушки свои играешь?
Она снова кивнула на компьютер.
– Выключай и иди – ищи подработку! – строго проговорила она и выпрямилась. – И чтоб без денег не возвращался!
Я понял, что в таком состоянии спорить с ней бесполезно.
"Вот уйду и наплачешься потом!" – подумал.
– Хорошо, я ухожу!
Выключил компьютер, сжав зубы. Горло душила обида.
"Ну что за жизнь то, а?"
– Прощай, мама! – надел куртку, щелкнул замком. Из подъезда потянуло холодом и сигаретным дымом.
Мать сердито провожала, скрестив руки на груди. Я одел кросы, вышел и закрыл дверь.
– Шапку надень! – донеслось из-за двери.
***
Остров с белоснежным песком был совсем близко. Я поднял голову от дощатого, пахнущего рыбой пола. Почувствовал в щеке пару заноз, сощурился от ослепившего света. Тарахтение старого двигателя стучало в висках, так же как и плеск гребного колеса справа.
Я проморгался, пытаясь прогнать туманную пелену из глаз. Правая щека болела – похоже что спал я на ней.
Сев на палубе, я огляделся. Старый кораблик, за спиной рубка, с каким-то седым рулевым, большая труба, плюющаяся клубами черного дыма, справа летят брызги от вращающегося колеса. Некоторые долетают до меня и я приоткрываю пересохшие губы – пить охота неимоверно! Тьфу ты, она соленая!
К тому же я весь мокрый от пота, солнце печет в зените и ветерок совсем слабый. Перед глазами нос корабля и широкая полоса густых джунглей от горизонта до горизонта, которая медленно приближается.
Видно песчаный берег, какую-то ветхую лачугу и маленький дощатый причал, на котором замерли три грузных фигуры.
– Эй, отец! – поворачиваюсь к рулевому. – Дай воды!
Тот кивает на открытый люк слева. Подползаю к нему, внизу пузатая бочка. Длины рук хватает дотянуться до деревянной кружки. Приподнимаю крышку – там мерцает вода. Быстро черпаю, жадно пью.
Вот оно – блаженство! Прохладная водица орошает пересохшее горло. Вот теперь можно жить!
Осталось определиться, что вообще здесь происходит? Вчера ночью, как обычно приполз в общагу подпитый, там еще добавил, но точно помню что уснул на своей кровати.
Тогда какого хрена я на корабле!? Да еще таком старом, того и глядишь потонет. Полугнилые доски жалобно скрипят от каждого движения.
Палуба раскачивается, голова начинает болеть. В животе бурлит, чувствую икоту. Вскакиваю, перегибаюсь через борт. Содержимое желудка летит в прозрачную искрящуюся воду.
Уф, капитан Морган, ром! Вперемежку с колой. Им и догонялись под утро, вспоминается с трудом. И притащил его новенький студент по обмену с Кубы. Имя забыл, помню только зубы и загар.
