Династические войны являлись неотъемлемой частью политической практики в эпоху Античности и Средневековья, эффективным инструментом воздействия, благодаря которым представители правящих династий отстаивали свои интересы, придавая историческому процессу вид калейдоскопа. Даже для краткого изложения наиболее значимых конфликтов потребовалось бы написать многотомный труд, поэтому, обращаясь к столь богатой фактическим материалом теме, мы ограничимся рассказом о тех династических столкновениях, участники которых пали жертвами братоубийства. Выбирая столь специфический ракурс, обусловленный нашими предшествующими исследованиями междукняжеских отношений на Руси конца X – первой четверти XII в.[1] и становления культа князей Бориса и Глеба[2], мы руководствовались не только стремлением приблизиться к пониманию морально-политических аспектов рассматриваемых династических конфликтов, но и рассмотреть этот феномен в более широком сравнительно-историческом контексте, чем это было сделано ранее. В соответствии с поставленной задачей в этой книге рассматривается как репрезентация династических конфликтов в Древней Руси, связанных не только с гибелью Бориса и Глеба, но и целого ряда других русских князей, так и аналогичные эксцессы в странах Скандинавии, «варварских королевствах» раннесредневековой Европы и южнославянских государствах.
Основными источниками книги являются древнейший летописный свод – «Повесть временных лет» (далее – ПВЛ), две «редакции» которого (1116 и 1118), выявленные в 1908 г. академиком А.А. Шахматовым, дошли до нас в составе Лаврентьевской летописи 1377 г. и Ипатьевской летописи 1-й трети XV в., а также цикл агиографических произведений Борисоглебского цикла, наиболее крупными из которых являются «Сказание страсти и похвалы мученикам святым Борису и Глебу», которое в XIX в. атрибутировалось некоему Иакову-«мниху», но в современной историографии чаще именуется «Анонимным сказанием», и «Чтение о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба», автором которого является монах Киево-Печерского монастыря Нестор. Наряду с этими текстами привлекаются Новгородская I, Новгородская IV, Никоновская, Львовская летописи, Пискарёвский летописец, «Временник Ивана Тимофеева», рассказывающие о братоубийствах на Руси в XIII–XVI вв., а также материал памятников средневекового европейского историописания: «Саги об Ингваре Путешественнике», «Пряди об Эймунде», «Круга земного» Снорри Стурлусона, «Роскилльской хроники», «Краткой истории датских королей» Свена Аггесена, «Старой хронике Слаланда», «Хроники Эрика», «Славянской хроники» Гельмольда, «Гетике» Иордана, «Истории готов» Исидора Севильского, «Истории франков» Григория Турского, «Церковной истории народа англов» Беды Достопочтенного, «Деяний архиепископов Гамбургской церкви» Адама Бременского, «Летописи попа Дуклянина» и др. Переводы цитат с древнерусского и латинского языков (если иное не указано в примечаниях) осуществлены автором настоящих строк.
Междукняжеская война Святославичей 970-х гг.
Первым династическим конфликтом, спровоцировавшим братоубийство в роду Рюриковичей в 970-х гг., стала война между сыновьями киевского князя Святослава Игоревича – Ярополком, Олегом и Владимиром, которые получили власть в Киевской, Древлянской и Новгородской землях соответственно.
По свидетельству летописи, Владимир – внебрачный сын Святослава Игоревича и ключницы Малуши – приобщился к политике случайно, когда по просьбе явившейся в Киев в 970 г. новгородской «делегации» был отправлен княжить в Новгород под надзором Добрыни, своего дяди по матери, после того как от власти в далеком городе на Волхове отказались его старшие братья Ярополк и Олег, которые предпочли северной окраине Руси княжения в землях полян и древлян. Впрочем, насчет достоверности рассказа о приглашении Владимира на княжение в Новгород высказаны сомнения, суть которых состоит в том, что этот сюжет мог возникнуть под влиянием политических реалий начала XII в.
