Тайга… Дремучая тайга, глухая тайга, таежный бурелом… Как только не называют нашу тайгу – кормилицу. Она всем может оделить и всех. Много в ней и зверя, и птицы, и рыбы в реках. Только не любит тайга жадности людской, накажет она за это, рано или поздно, но накажет. Может быть и не поймет человек сразу, что же такое с ним произошло, но таежник бывалый сразу поймет. Нельзя в тайге вести себя как варвар какой – то, надо брать не больше, чем тебе надо. Тогда и тайга тебя поймет и покажет, что у нее есть. А тому, кто приходит только нахватать побольше, надо ему это или нет – все равно урвать и побольше, то или медведь его избушку порушит, то ли еще какой зверь что сделает.
Так думал и Иван, спеша за светлый день обойти ловушки на своем участке. Не так давно он стал промышлять на этом месте, третью зиму всего, но уже есть сдвиги и не плохие. Не даром он послушал старого промысловика, навел сначала порядок на участке, расчистил путики, привел в порядок избушку после старого хозяина. Погиб тот в зиму, последнюю свою.
С их деревни был мужик, знал Иван его, старый был охотник, но как все произошло, никто не знает. Говорили разное, но точно никто не знает, как он попал к этому шатуну, как старый охотник мог проморгать его, не понять, что медведь сейчас нападет. По следам выходило, что он как вроде сам к нему подошел, к медведю, вроде как в засаде шатун его ждал. Но как охотник не знал, что на его участке такой страшный сосед появился?
Вопросы, вопросы… Да и не нашли его, того медведя, вот что странно и страшно, хоть и далеко до жилья людского от этих мест, но а вдруг дойдет, что тогда? Охотники предупреждали Ивана, что опасно такой участок занимать. Но больно уж он ему понравился, давно Иван с ним хотел сделку оформить, хотел хозяин последний сезон провести и тогда уже совсем с Иваном договориться. Кто же знал, что так получится, что тот сезон действительно последним будет? Все говорил Ивану, что – то его тут держало, все он хотел что – то доделать на участке.
За эти два сезона Иван добыл прилично зверя, грех жалиться, не даром пробегал по тайге два сезона. Да и намека даже не было, что кто – то рядом с ним плохой ходит; спокойно каждую зиму промышлял парень.
Такие вот мысли у Ивана вертелись в голове, что опять пришли, прошлый год даже и не думал об этом, а тут что – то покоя не дают. Надо, наверное, поаккуратнее себя вести, почаще смотреть вокруг, следы особенно проверять. Мало ли, вон урок хороший перед глазами.
Ну вот и последняя ловушка, теперь до дома пора, Иван прибавил ходу. Хоть и сварено там у него, надо еще кой – какие дела сделать по хозяйству, мало ли, всегда работа найдется. Дошел до зимовьюшки своей, все нормально, тихо и спокойно, поставил лыжи к стене, ружье повесил на гвоздь у двери, зашел внутрь. В избушке еще не выветрилось утреннее тепло до конца, Иван открыл печурку, положил дров по бокам, на растопку бересты, сверху лучинок бросил, сухих полешков, чиркнул спичкой, зажег огонь.
Посидел перед занявшимся огнем с открытой дверкой, няньча озябшие на улице руки над живительным теплом. От печурки сразу пошел дух тепла. Любил Иван эти первые минуты, после возвращения с обхода своих ловушек. Когда только затопил печку и она начинает весело трещать сухими дровами, только начинает идти от нее тепло. Сегодня как – то удалось пораньше вернуться, еще светло на улице. Надо сейчас взять ведра да пойти за водой сходить. Вода Ивану очень нравилась в ключе, что бежал к его избушке сверху, с сопки. Там было вроде как озерцо небольшое, вода в него набиралась с ключа, потом уже текла к его избушке, чуть дальше впадала в большой ручей.
