В своём кабинете в чистоозёрской районной больнице, улучив час свободного времени, сижу и готовлюсь к вводной лекции, которую должен через два дня прочитать первокурсникам когда-то Медицинской академии, а теперь Медицинского университета.
Чёрт возьми! Волнуюсь, как перед экзаменом, а ведь за последние несколько лет достаточно много занимался со студентами и, кажется, уже должен чувствовать себя в такой аудитории комфортно. Правда, до сих пор у меня были четверокурсники, то есть люди, за годы обучения твёрдо уяснившие, зачем они пришли в профессию, а мои послезавтрашние слушатели – ещё почти дети. Понимают ли они, что их ждёт? Какие труды, а порой и самопожертвования им предстоят? Мой младший брат Иван, работающий здесь же по части неврологии, называет нашу профессию подвижничеством, горением и всякими подобными эпитетами. И он прав! Единожды соприкоснувшись с этим делом, ты должен сразу отдать себе полный отчёт, сможешь ли ещё и ещё, забывая о себе и семье, приносить свои силы, а зачастую и здоровье на алтарь борьбы за жизнь пациента. Пусть это звучит высокопарно, но я убеждён, что только такой человек может считать себя настоящим врачом. А ведь нужно ещё постоянно держать себя в тонусе в смысле теоретической и практической подготовки, искать и впитывать новые знания. Естественно, занимаясь другими ремёслами, тоже необходимо всё время совершенствоваться, но в медицине от квалификации врача зачастую зависит, будет ли жить его пациент. А это самое главное.
Ох, что-то я в своих мыслях разошёлся, будто уже читаю лекцию. Надо и другими делами заняться. А пока я хочу кофе! Иду в кофейный угол, где на тумбе теперь стоит отличная кофемашина, подаренная мне на сорокалетие и заменившая мою старую кофеварку, которой я пользовался целых десять лет. Надо взбодрить себя моим любимым напитком. Постоянно работая на грани переутомления, я с годами практики привык к трём-четырём чашкам кофе в течение дня. Для меня это эликсир бодрости. Делаю несколько глотков… Замечательно! Всё-таки кофе, приготовленный кофемашиной, гораздо ароматнее, чем сваренный в обычной кофеварке.
Дверь открывается и, постукивая палкой и протезом, появляется мой друг Павел, наш заместитель главврача по хозяйству. Инвалид первой чеченской войны, он в нашей больнице работает столько же, сколько и я. Вместе начинали.
– Саша, привет! Мы наконец сделали тебе на дверь новую табличку.
– Не понял, какую ещё табличку? Что вы опять придумали? У меня ведь там всё есть. И что я – доктор Елизов, и что Александр Николаевич Елизов – первый заместитель главврача. Что ещё надо?
– Главный сказал, там обязательно должно быть написано, что ты теперь доктор медицинских наук, поэтому не сопротивляйся. А твой бренд, то есть табличку «доктор Елизов», мы обязательно оставим, не волнуйся!
Дорогой мой Кирилл Сергеевич… Как он был счастлив, когда я защитил свою докторскую! А Кирилл Сергеевич Золотов не только главврач нашей больницы, а значит, для меня начальник, но и учитель, и ещё мой названный отец.
– Делайте, что хотите! – безвольно машу я рукой, пытаясь сосредоточиться и прикинуть свои дела на завтра.
Так… С утра плановая операция, потом консилиум… Ещё обязательно надо будет забежать в реанимацию, проверить прооперированных пациентов. В семнадцать, как обычно, вечерний приём. Короче, всё как всегда. Ещё Главный просил найти время, чтобы нам с ним обстоятельно побеседовать. А завтра у нас среда, и он, являясь крупным специалистом и профессором, будет вечером проводить свои еженедельные консультации поликлинических пациентов. Когда же в таком случае может состояться наш разговор? Вообще странно, ведь обычно все больничные проблемы нами обсуждаются за ужином, поскольку Кирилл Сергеевич живёт одной семьёй с нами, то есть вместе со мной, моей женой Дашей и моими двумя сыновьями Серёжкой и Ванюшкой. Почему же он хочет говорить со мной именно на работе? О чём таком секретном? Ну ладно, ему виднее.
