Пролог. Путь волка.
Ольга сделала предостерегающий жест:
ещё одна растяжка. Грамотно установлена, ничего не скажешь. Тонкая
проволока, привязанная к поржавевшим перилам над самой ступенькой,
уходит вдоль пола за угол лестничной площадки. Зацепишь и не
заметишь, особенно если внимание приковано к следующему лестничному
пролёту. В этом случае громкое «ба-бах» за спиной услышать уже не
получится.
- Кусачки, - шепнула негромко и
протянула руку назад.
Стас молча вложил в раскрытую ладонь
инструмент. Щелчок – и растяжка обезврежена. Ольга выждала десять
секунд, не торопясь выглядывать из-за угла. Мало ли, растяжка и с
фокусом может быть. За свои двадцать четыре года девушка и не такое
видала. Или, точнее, за последние семь лет.
Ничего не произошло. Она молча
махнула рукой – двигаемся – и тенью скользнула за угол. Стас и
Вадик, сжимая оружие, двигались следом.
«Слишком громко шуршат подошвами
ботинок», с лёгкой досадой вздохнула Ольга. Столько времени убила
на то, чтобы научить свою малочисленную стаю двигаться бесшумно… и
всё впустую. Уроки хорошо усваивал только Никита… Но, к сожалению,
избирательно, он нарушил главнейшее правило, и потому вот уже два
месяца Ольга, Стас и Вадик продолжают свой путь втроём.
- Рысь, скоро стемнеет, - напомнил
Стас, - хозяин, по идее, должен вернуться скоро.
- Ему же хуже, - коротко отрезала
девушка.
Она действительно оправдывала своё
прозвище. Невысокая, хрупкая на первый взгляд, Ольга могла без
устали идти пару суток, долго и упорно сидеть в засаде или
выслеживать добычу и нападать молниеносно, не оставляя противнику
шанса на сопротивление. Прирождённый лидер, она вот уже полгода
вела свою стаю и никого не потеряла. Никита не в счёт: его сгубила
самоуверенность и наглость.
Вот и дверь. Интуиция охотящегося
хищника подсказала – это именно та, за которой неизвестный бродяга
устроил своё логово. Да и если подумать – всё очень понятно и
логично. Единственная дверь, оббитая нержавеющим металлом и оттого
не сгнившая, как остальные. Вполне резонно остановиться как раз в
этой квартире.
Дверь оказалась не заперта – да и
как бы здешний обитатель мог её закрыть, если ключ от замка был
утерян полсотни лет назад – и отворилась с едва слышным скрипом.
Видимо, петли смазаны. Умно. А вот заклеивать окна – это уже не
совсем умно, точнее, совсем не умно.
Держа пистолет двумя руками, низко
пригнувшись, Ольга проникла в прихожую, готовая в любой момент
выстрелить на звук и рвануться в сторону, открывая сектор обстрела
для автоматов парней. Но напрасно – хозяина дома нет.
- Вадим, к лестнице, - коротко
скомандовала Рысь, и тот послушно занял позицию за углом.
Послышался звук, с которым нож режет верёвку: граната из
разряженной растяжки перекочевала в подсумок Вадима.
Ольга осмотрелась. Чисто, уютно,
относительно тепло. Хорошее жильё, настолько хорошее, что ей самой
захотелось пожить тут. Конечно, когда вернётся хозяин, его можно
будет либо прогнать либо попросту грохнуть, но… Именно уют делал
это жилище опасным. Заклеенные плёнкой оконные проемы на фоне
зияющих глазниц соседних окон слишком сильно привлекают внимание, а
труба самодельного камина, выглядывающая с балкона - ещё более
верный указатель. Дым посреди мёртвого города, во время бесконечной
зимы – сильней демаскирующего фактора не придумать.
- Смотри, - позвал, не скрывая
радости, Стас.
Девушка одобрительно кивнула, глядя
на небольшую горку из запечатанных банок тушёнки. Рядом стояло ещё
столько же жестяных банок со сгущёнкой, и Ольге стоило большого
труда сохранить невозмутимое выражение лица: в душе она ликовала,
словно ребёнок. Что ж, как говорится, нет худа без добра: стужа
ядерной зимы, поставившая человечество на грань вымирания, не
только спасла остатки оного от алчущих, но и сохранила среди руин
мёртвых городов немало таких вот сокровищ для тех, кто был готов
поставить на кон свою жизнь. Тем не менее, этих почти в прямом
смысле слова золотых залежей становилось всё меньше, а волкарей,
жаждущих пообедать смельчаками-сталкерами – всё больше, и спустя
долгие десятилетия с наступления апокалиптических времён банка
сгущёнки стала настоящей редкостью. Только богатые могут позволить
себе такую роскошь, да и то по праздникам.
