Я вышла из машины, вынула из багажника пакеты с покупками и пошла к дому. Еще столько всего надо успеть сделать! И по работе накопилось недоделок, и позвонить еще надо трем заказчикам. Ах да, на стрижку ведь записана на вечер! Надо торопиться.
Ускорила шаг, по пути шаря свободной рукой в кармане пальто, чтобы найти ключи, подняла взгляд и…
С размаху налетела на его глаза.
Фиалковые. Ни у кого таких больше нет. Только у Макарского.
– Здравствуй, Валерия, – подошел ко мне, внимательно вглядываясь в лицо.
– Зачем ты пришел, Максим? – спросила едва слышно.
– Нам нужно поговорить.
– Ты снизошел до объяснений? – боль ударила в сердце, заставив вспомнить, как несколько месяцев назад мужчина просто поставил меня перед фактом, что я ему больше не нужна, и ушел.
– Мне нужно кое-что тебе объяснить. Лучше не посреди улицы. Давай помогу, – протянул руку, пытаясь взять у меня пакеты.
– Не надо, сама справлюсь. – Потянула их обратно.
– Валерия, они тяжелые, я донесу. – Настаивая, дернул за ручки в свою сторону.
– Сказала же, сама! – вспылила и резко рванула на себя.
Пакеты лопнули. Содержимое сначала взлетело в воздух, а потом упало на асфальт. Мы с Макарским замерли, глядя на детские пустышки, распашонки, погремушки и маленького плюшевого медвежонка. В центре этого красноречивого «натюрморта» лежала упаковка трусиков для беременных с гладящей объемное пузико девушкой на картонке.
– Ты ждешь ребенка?! – потрясенно выдохнул Максим, переведя фиалковый взгляд на меня.
– Я сама его выращу, от тебя ничего не требуется, – затараторила, не понимая, что несу. – Если надо, подпишу любые документы, что мы с сыном ни на что не претендуем, правда, и…
– Это мальчик? – перебил Макарский.
– Да, – растерянно кивнула.
– Можно? – он протянул руку к моему животу.
Я отступила на шаг.
– Валерия, умоляю!
Фиалковые глаза наполнились такой пронзительной нежностью, что у меня перехватило дыхание. Я никогда не видела его таким. Властным, упрямым, резким, самоуверенным, даже наглым – сколько угодно. Страстным, мощным, ярким, заставляющим забывать обо всем в своих объятиях – тоже да. Даже задумчивым, спокойным, довольным и счастливым.
Но мольбу в глазах мужчины, в которого влюбилась, несмотря на все старания этого избежать, не видела никогда!
– Пожалуйста, – прошептал он.
Я молча расстегнула пуговицы пальто и развела полы в стороны, показав обтянутый платьем животик, в котором рос наш с Максимом сын. Макарский посмотрел на него так, словно перед ним было величайшее чудо в мире. Присев, он осторожно накрыл местожительство карапуза ладонью. Я вздрогнула, ощутив ее жар.
– Больно? – Максим тут же отдернул руку и встревоженно вгляделся в мое лицо.
– Нет, конечно, – улыбнулась.
Просто уже и забыла, как тело наполняется жаром от твоих прикосновений.
Ладонь вернулась на мой живот. Сын толкнулся, приветствуя папу. По лицу Макарского разлилось счастье – то самое, настоящее, которого не купишь ни за какие деньги.
Я задержала дыхание, чтобы не расплакаться.
И что теперь будет?..
