Дом на малахите

Летящей походкой девушка подошла к парню, одетому в лапти, полосатые штаны и рубашку навыпуск, подпоясанную веревкой. Он затаил дыхание. Девушка-стрекоза поразила его своей грацией, она почти не касалась земли, в ней была легкая таинственность мироздания. И эта красивая, необыкновенно величественная девушка с красным колпаком на голове находилась так близко от него, что он забыл обо всем на свете! Она появилась из кареты, напоминающей земную стрекозу. Он видел, как приземлилась карета, словно птица, но без взмаха крыльев.

Но подумать ему никто не дал, ведь из летающей кареты вышла-вылетела вторая девушка с желтым колпаком на голове! О, как она была хороша на фоне голубоватых прозрачных крыльев! Мысли Феофана стали путаться. Девушка-стрекоза коснулась его ногтей на руках. И он забылся в тумане нереальности. Следующим из летающей кареты появился молодой мужчина в зеленом колпаке, он приблизился к парню в лаптях, провел рукой над его головой и показал своим верхним крылом, чтобы девушки возвращались к летающей карете.

Феофан приоткрыл глаза: две девушки подходили к летающей карете, верхние крылья у них были от талии до кистей рук, нижние крылья – от ступней до талии. Он хотел крикнуть, но голоса своего не услышал, хотел побежать за ними, но и пальцем не смог шевельнуть. От бессилия он лег ничком на траву и с восторгом смотрел, как крылатая карета поднимается в воздух. Летающая карета легко взлетела и мгновенно исчезла за горизонтом, и только после этого парень смог встать и говорить, но говорить было некому!

Он вернулся домой, нарисовал углем летающую карету. Но кто поверит его рисунку! Его взгляд упал на ногти рук, на них было одно слово из пяти букв – "Земля". А, это так называется его планета! И он опять погрузился в забытье.

Феофан проснулся в лесу. К нему подошли люди в сюртуках, они говорили на странном языке, но их понять можно было, и он их куда-то повел, думая, что за день выдался: то кареты летают, то чужеземцы просят провести к царю…

Русская печь стояла в углу комнаты, на ней спала старая мама. На топчане подле печи спал парень. Так они и жили: он и бабка. Бабку он называл старая мама. Парень по имени Феофан вырос крепким мужиком, он рано принял на себя мужские обязанности на деревне: пахал поле, сеял рожь.  Скотину держал в сенях зимой, а летом в загоне. Справно жили, не бедовали.

Грамоту в ту пору мало кто знал, школ само собой не было. В соседнем селе церковь маленькая была, так там поп проповедь читал по старой книжке. Феофан не понимал, что такое читать, он думал, что поп сказки сказывает, да наказы дает. В церкви образа стояли, да свечки горели во время проповеди, а потом их тушили и зажигали фитиль.

В соседнем доме жила большая семья: отец без руки, мать красавица и пять дочек, одна краше другой. Феофан со старше дочки, которой минуло четырнадцать лет, глаз не сводил. Шибко она ему нравилась. Он помогал им поле вспахать, а картошку они сами сажали, сами и собирали.

За деревней рос сухой чистый лес, по нему босиком летом ходили за грибами. Грибов белых было много, их сушили на зиму, а потом супы варили. Грибы с картошкой первое блюдо завсегда было. Репу на зиму заготавливали, а как без нее? Ее и погрызть можно вместо яблока.  Хлеб пекли в печи, хорошие караваи получались.

Старая мама Аксинья все умела делать и на здоровье не жаловалась. Она давно приметила, что внук Феофан на старшую дочь соседей заглядывается, но виду не подавала. Дело молодое. Она исправно скребла ножом стол, чтобы чистый был. Пол в избе у многих был земляной, а них пол был из бревен. Пол бабка лихо скребла ножом, для чистоты.

Ее муж был мастеровой человек, из дерева топором все мог сделать, вот деревом его и придавило. Земля ему пухом. Если бы не он, был бы у них пол в избе из земли, а так – деревянный. Феофан много чему у деда научился, успел. Дед помер, когда внуку было годков восемь. У Феофана всегда заказы были: кому дверь сработать, иль дом поставить, а то и пол настелить.