Часть первая (очень маленькая)
Где-то на Земле
– Лирка! Вставай, засоня, в универ опоздаем! – донесся до меня голос брата. – Пока ты копаешься, я все гренки съем!
– Р-р-ры! Пользуешься тем, что я сова, жаворонок шизанутый! – вырвался у меня возглас досады.
– Ням-ням! – глумливо и нарочито громко прочавкали в ответ.
Пришлось выкручиваться из уютного одеяла и подниматься. Опоздать на лекционную пару не трагедия, Борисовна все равно перекличку в конце второго часа устраивает, чтоб никто под шумок не слинял, на первом отметившись. Но гренки! Гренки с кофе на завтрак – это всяко лучше, чем кофе без гренок. А Леонид, Ленька, или что проще и привычнее – Лён – форменный проглот! Все, сколько бы мать ни нажарила, способен умять на завтрак. Вот вечером он вялый да сонный, и тогда уже я могу со сковороды у него под носом самую поджаристую котлету утянуть раньше, чем он вилку поднимет. Но утро – не мой час.
Ленька не успел слопать все гренки. Я плюхнулась на табуретку и отправила в рот первый кусок. Уже остыла, но все равно вкусно! Да, то что надо! Люблю сладкое и мясное, но по отдельности. Котлету, которую младший братец Данька полил сгущенкой, съесть не смогла.
Лён хихикнул, глядя на меня.
– Чефо? – настала моя очередь чавкать.
Насмешник кивнул в сторону небольшого настенного зеркала. Там отражался чернобыльский одуванчик.
Ну да, волосы у меня темно-темно-коричневые, цвета горького шоколада, и вьются вроде как мягкими волнами. Вроде как! Потому что утром, до встречи с расческой, они умудряются начисто перепутаться и превратить голову в лохматый шарик.
– Кончай стебаться, лучше кофе сестре налей! – попросила я, и сжалившийся брат бухнул передо мной бадейку с волшебным напитком. Черный, сладкий, горячий. Пять-семь глотков, и я проснусь! Радоваться миру и любить его не начну, но ненавидеть всяко перестану, или стану поменьше, процентов эдак на пятьдесят.
– Спаситель, – поблагодарила я, после шестого глоточка и второй гренки.
– С тебя матеша вечером, нам опять десять страниц прорешать Шверда задала, – пояснил причину своей доброты и щедрости меркантильный братец.
– Ладно, тогда с тебя микроскопные зарисовки к лабораторке, нам на дом доделать дали, – стала я торговаться.
Леньке намалевать несколько картинок – раз плюнуть, примерно как мне задачки по математике перещелкать, которые им Швердова задает. Я даже люблю это дело, но признаваться нипочем не стану, а то братец сядет на шею и свесит ноги.
Кофе и гренки кончились быстро. Сполоснув чашку, я отправилась пытать себя – расчесываться. Каких только щеток уже ни перепробовала, ничего толком не помогало. Распутыватель, конечно, лучше любой другой щетки, но все равно приводить в порядок шевелюру долго, муторно и больно.
Стричься пробовала, но волосы отрастают очень быстро и, словно в отместку, после этого путаются в три раза больше. Налысо я обкорнать себя так и не решилась. Родители, форменные маньяки по части «правильно-положено», точно бы скандал закатили, потому пытки прекратила и остановилась на длине по лопатки. Расчесанные волосы если и путались, то делали это незаметно, целостность прически не нарушали, на глаза не лезли и во всяких муссах, лаках и прочих химических подпорках не нуждались.
Белобрысому моему братцу приходилось и того хуже. У него даже при минимальной длине вихры такие мягкие и легколетучие, что вечно везде лезут. А отращивать нельзя, потому как тоже не прямые, вьющиеся. А Лён не девка, косички и бантики не прокатят.
На одежду ушел еще пяток минут. Джинсы, футболка, ветровка узлом на бедра, слипоны на ноги, сумка-шоппер с тетрадками на плечо – и вперед! Ленька, собравшийся раньше, хлопнул дверью до щелчка замка, и мы помчались по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, наперегонки, как всегда. Не из соперничества, просто размяться хотелось.
