Если задуматься о том, почему со временем происходит искажение истории, а конкретнее – искажение смысла определенных исторических фактов, то причины можно назвать совершенно разные. Но если отрешиться от всяких «теорий заговора», то и без того список причин и факторов будет достаточно длинным.
Степень восприятия исторического материала играет в этом далеко не последнюю роль, и чем дальше стоит от настоящего времени исследуемое событие, тем труднее беспристрастно изучать источники, либо же наоборот, когда в источниках наблюдается явное противоречие – изучать пласты наслоений в источниках и выявлять изначальный смысл адресованного будущим поколениям. Так называемая память поколений, передаваемая и хранимая в виде устной истории сообщества, склонна трансформировать события, забывать «мелочи» или дополнять их новыми элементами. При этом процессе происходит сакрализация событий, в ходе которой появляется следующая форма – мифы [Дмитриева, 2015].
К слову, именно такая сакрализация событий характерна и для Повести временных лет, основного источника о начале Руси. Однако эта сакрализация данного источника появилась не сама по себе. В зависимости от меняющейся конъюнктуры один слой исторических событий наслаивался на другой, изменяя смысл происходивших событий, либо частично, либо полностью на противоположный. Последующие исследователи, как правило, руководствовались смыслом, приближенным уже к современной им эпохе, не вникая в тонкости неточностей трактовок тех или иных событий, воспринимая их как неточности при переписке той или иной летописи. Это было не всегда оправданно, ибо как показал взвешенный анализ тех или иных событий, за внешними неточностями вполне могли проскакивать иные взгляды на те или иные события, деятельность исторических персонажей и т. д., отличающихся от официальных трактовок определённой княжеской линии.
Проблема достоверной передачи исторической памяти стоит уже давно, и существует тезис, что «историческая память характеризуется, как устойчивая система представлений о прошлом, бытующих в общественном сознании. Ей свойственна не столько рациональная, сколько эмоциональная оценка прошлого. А важнейшее различие между историей и памятью состоит в том, что историк может обнаружить то, чего нет в памяти, то, что касалось незапамятных времен, или просто забылось. Это – одна из главных функций исторического исследования» [Там же].
История начала и возникновения Руси-России поистине многострадальна, но такой она стала во многом благодаря искусственным причинам, созданным в той или иной степени, как официальной исторической наукой, так и отдельными дилетантами, взявшими на себя «труд» поведать о «тысячелетних забытых царствах славян». Значительная часть фактов о начале, вернее появлении народа «рус-рос» до так называемого «призвания варягов» довольно хорошо известна широкому кругу академиков и докторам исторических наук. Однако, несмотря на сменяющиеся эпохи (царизм, коммунизм, демократия) мифическая часть начальной русской истории странным образом остаётся неизменной. К сожалению, причины этого лишь с натяжкой можно назвать естественными, поскольку ранние упоминания о руси до варяжского «призвания», как правило, не приветствуются в учебных пособиях и научных журналах.
Но проблема искажения истоков Руси, гораздо сложнее, чем может показаться. И связано это не только с некими определёнными идеологическими установками. Уже в XI веке, киевские летописцы, создававшие и редактировавшие русские летописи, лишь отдаленно представляли себе истоки происхождения «руси», а именно киевской династии. Пытаясь отвечать на вполне определённые вопросы:
