Я сидел на полу и играл со своим любимым плюшевым мишкой Тори, когда услышал хлопок входной двери и звон колокольчиков. Тут же прячусь, прихватив с собой медведя. Самое лучшее место, где меня не сразу сможет отыскать папа – под столом.
– Где ты, сука?! – кричит он на весь дом. До чего же папа пьян.
Пнув ножку журнального столика, он снова начинает звать маму.
– Я здесь, – тихо сказала мама, войдя в комнату. Я увидел, что в ее глазах застыли слезы. Она тоже боится папу?
Я чувствовал, что она знает, где я прячусь, поэтому она не смотрела в мою сторону.
– Ох, моя любимая женушка пришла, – обманчиво милым голосом произнес отец. Даже будучи пьяным, отец говорил ровным голосом. Его дикция никогда не нарушалась. – Где же наш маленький сорванец?
– Я не знаю, – тут же ответила она. Слезы покатились по ее бледным щекам. Почему мама плачет? Я же рядом с ней, хоть и сижу под столом.
– Ах ты маленькая лгунишка. – Схватив маму за запястье, он толкнул ее на себя так, чтобы она встала в центре комнаты.
– Я правда не знаю, – всхлипывая, произнесла мама. Я сильнее прижал к себе Тори. Это маленькое плюшевое создание меня успокаивало.
– Мразь! – крикнул отец и ударил ее по лицу. Потеряв равновесие, мама упала и ударилась головой о столик. Я зажмурил глаза и закрыл рот рукой, чтобы крик не вырвался наружу.
Через несколько секунд открываю глаза.
Папа склонился к маме. На его лице застыла гримаса ужаса и страха. Слегка толкнул маму ногой. Та не пошевелилась. Запустив пальцы в волосы, он выругался. Походив туда-сюда, он открыл дверцы шкафа, что-то забрал оттуда и выбежал.
Снова хлопнула входная дверь, сопровождаемая звоном колокольчиков.
Я выползаю из-под стола, оставив медведя там. Медленными шагами я подошел к маме. Она бездвижно лежала на полу, а вокруг ее головы растекалась красная лужа. Что это? Мама разлила краску, когда падала? Ее светлые волосы приобрели красный оттенок, а ночная сорочка была покрыта грязными следами.
Сев на корточки, я взял ее руку в свои.
– Мам? Мамочка?
Она не просыпалась. Наверное, стоит ей дать поспать. Она устала, ударилась головой. Может, стоит положить рядом с ней таблетку со стаканом воды? Только я не знаю, какую именно таблетку ей нужно дать.
Я встаю и беру подушку с дивана. Приподнимаю голову мамы и кладу под нее подушку. Моя ладонь испачкалась в красной краске. Вытираю о штанину. Пледом накрываю ее тело, чтобы ей было тепло.
Мой живот начинает урчать от голода, но как я брошу тут маму одну? Но, если я отлучусь на пару секунд, ничего же не случится? Бегу на кухню и беру упаковку овсяного печенья со стола. Возвращаюсь к мамочке.
Сажусь на пол, подгибаю под себя ноги и принимаюсь грызть печенье. Оно было твердым как камень, но я продолжаю его есть. Больше ничего съестного у нас нет. Мама сегодня ждала папу с зарплатой, чтобы тот дал деньги на еду. Но ничего. Скоро мама проснется и мы с ней сходим в магазин на сбережения, которые откладывала мама на плохие дни.
Мама не просыпалась. Я уже успел съесть все печенье, а мама все так и не встала. Может, нужно кого-то позвать? Но кого? Я никого здесь не знаю.
На глаза начали наворачиваться слезы. Я очень хочу, чтобы мама встала, и мы с ней начали играть. Как раньше. Но я должен быть сильным. Ради мамы.
Хватаю медведя и ложусь рядом с мамой. Мои волосы тут же становятся мокрыми от красной лужи, но я не обращаю на это внимания. Мама проснется и увидит, что я ее не бросил, а остался рядом.
– Я люблю тебя, мама, – говорю я и отключаюсь.
