Взрыв у обочины дороги на поле боя, три года назад, оставил Блэйку Уокеру обостренное чувство надвигающейся опасности. Сегодня опасность приближалась к нему на паре ног, длина которых не поддавалась точному измерению, а характер их обладательницы обещал здорово испортить его последний рабочий день.
Эва Келли, может, и могла претендовать на звание одной из самых прекрасных женщин в мире, но работать на нее было сущим кошмаром.
– Блэйк!
Ее крик пронесся по всему дому, и Блэйк сделал глубокий вдох. Мысленно он готов был отправиться в то воображаемое счастливое место, которое рекомендовал ему придумать для себя армейский психолог.
«Последний день, мужик, соберись».
– Какие-то проблемы? – начал он, когда Эва остановилась у противоположной стороны длинного деревянного кухонного стола, за которым он в это время заполнял бумаги.
– Можно и так сказать, – ответила она, сложив руки на груди.
Блэйк не поднял глаз, чтобы полюбоваться, как полупрозрачное платье смелого покроя от дорогого дизайнера подчеркивает ее загорелую грудь. И не подумал о ее прекрасном теле под этим платьем.
Блэйк не смотрел на нее совсем.
Жизнь Блэйка сложилась не худшим образом. Сейчас он был здоров и в прекрасной физической форме после долгого периода, когда ни того ни другого о нем сказать было нельзя. Финансово независим. Он знал свое место в жизни и не отступал от дороги, которую избрал.
Он мог при необходимости позвонить одной из полудюжины знакомых женщин, чтобы провести с ней время. А потому не нуждался в том, чтобы связываться с этой дамочкой, живым воплощением неприятностей, которыми был сыт по горло.
Он думал об отпуске. Выдержать всего один день – и месяц без толпы папарацци каждое утро, без работы по двенадцать часов в сутки. А что важнее всего, никаких див.
– Я чем-то могу быть полезен? – спросил он.
– Да, – ответила она, подняв подбородок, чтобы придать взгляду надменности; к этому он уже привык за последние несколько месяцев. – Попросите своего сопливого ученика… – через плечо она указала на парня, стоявшего за стеклом веранды, – чтобы не пялился, куда не надо, и думал о работе. Мои подруги здесь не для того, чтобы на них таращились. Они приходят в мой дом, чтобы укрыться от чьего бы то ни было внимания.
Блэйк оглянулся на трех женщин, резвящихся в прозрачном крытом бассейне, расположенном посередине внутреннего дворика. Все они были высокими, загорелыми и неотразимыми. И они подруги Эвы – значит, наверняка тоже модели. В целом, лишь двенадцать треугольников ткани отделяли этих девушек от полной наготы.
Он посмотрел на Даги, который устанавливал некие особые флюоресцентные лампы на внешней стороне окон и стальной лестнице, ведущей на площадку для шезлонгов. Эва была права: парень разве что не облизывался на красоток. Не то чтобы Блэйк обвинял его – это мечта любого мальчишки. Парень выглядел ребенком, очутившимся в кондитерской лавке.
Солнечный свет, заливавший внутренний дворик сквозь стеклянную крышу, отражался от белого декора и в очередной раз приковал к себе его взгляд. На миг Блэйк забыл о недовольстве Эвы и мысленно похвалил себя за проделанную работу: снаружи – особняк начала девятнадцатого века с большой верандой, а внутри – модный, современный дом, полный света и роскоши.
– Вы меня поняли? – Требовательный голос Эвы вернул его к реальности.
– Даги, – спокойно произнес Блэйк, не имея намерения идти у нее на поводу. В это время он увидел россыпь веснушек на прелестно вздернутом носике. – Его имя Даги.
