– Эй, девушка! – крикнул мне полный мужчина за столиком. – Еще одну картошку фри! И соус!
Улыбнулась так мило, что аж зубы свело.
– Хорошо! – записала в блокнотик.
Поспешив забрать заодно посуду с других столиков, передала на кухню заказ.
Моя смена заканчивалась. Наскоро все передав Алке, я стянула с себя пропахшую едой форму, переоделась в любимые потертые джинсы, майку с лапшой и аля-кроксы и, не став терять времени, покинула кафе, где работала.
Я спешила в больницу к сестренке. После того, как мои родители пропали, забота об Алине легла на мои плечи. Девочке было всего пять лет, а у нее уже был такой тяжелый диагноз, на который совершенно не хватало денег.
Я надеялась на этот раз упросить руководство клиники, где обещали вылечить Алиночку, об еще одной отсрочке платежа. Я почти нашла нормальную работу! Уверена, вчерашнее собеседование сто процентов то самое!
Кивнув себе и скрестив пальцы, помчалась к трамвайной остановке. Когда пришел нужный мне семнадцатый номер, запрыгнула внутрь. С тоской оплатив проезд, заняла место сзади у окна. На следующей остановке ко мне подсела женщина с пухлыми губами и ярким макияжем.
– Интересная сумочка, – хмыкнула она ядовито. – Дизайн “Алкоголичка”.
Посмотрела на облезший дерматин на сумке. Вот только комментариев от совершенно чужих людей мне не хватало!
– Интересное лицо… – кашлянув, сказала я и выразительно ее осмотрела. – Неудачная пластика? Бедняжка!
Женщина взвилась.
– Хамка!
– Панамка! – передразнила ее я, а незнакомка поспешила выйти при первой возможности.
А я, продолжая путь в больницу, совсем загрустила. Родителей нет. Сестра больна. Денег нет. Нормальной работы нет. Диплома… Тоже нет. Когда случилась беда, я бросила учебу на историческом факультете. Как жить дальше? Сумка! С такой сумкой и правда стыдно ходить… А, с другой стороны, миллионы девушек и женщин ходят так же! Не я одна в такой ситуации!
Невольно усмехнувшись, вспомнила чудесную фразочку моего друга: “Если тебе плохо, посмотри новости. Там обязательно покажут кого-нибудь, кому еще хуже, чем тебе”.
Уже около больницы зашла в магазин.
– Мне две шоколадки. Самых дешевых! И апельсинов… Килограмм.
Продавщица хмыкнула, осмотрела меня с ног до головы, протянула мне терминал. Я приложила карточку.
“Пик-пи-и-и-ик”, – раздалось противное.
– Пишет, что не достаточно средств, – сказала, зевнув, женщина.
Как недостаточно?! Посмотрела в приложении. Блин! Списали за обслуживание… Прикусила губу.
– Я тогда наличными…
– Да, конечно.
Вытащила пару мелких купюр, оставшихся с чая. Протянула их.
Забрала шоколадки и апельсины. Алинка хоть немного порадуется. Улыбнулась. Ну вот. А завтра все обязательно будет хорошо! Получу ответ о работе и…
– Юлия Александровна, – меня за руку прямо на ресепшене поймал лечащий врач сестры. – Боюсь, у меня не очень хорошие для вас новости.
Я замерла. Сердце ухнуло в пятки.
– Что произошло? – с трудом выдавила я из себя.
– Этой ночью Алине стало хуже. Нужна операция. Срочно.
Что?! Хуже?! В смысле хуже?! Куда хуже уж?!
– Как… Как она? – слова давались мне с таким трудом, будто бы я пыталась говорить под водой.
На уши давил какой-то вакуум.
– В реанимации…
– Сколько…
– Денег? Всего пятьсот тысяч! Уверен, вы быстро найдете их, тем более, что…
– Времени! Времени сколько есть?! – из моего горла вырвался почти крик.
– Времени нет. Деньги должны быть к вечеру. Если нет, то…
Не знаю, что было дальше. Вроде впихнула пакет с шоколадками и апельсинами врачу с фразой: “Передайте сестре”.
Сама помчалась домой. Времени нет! Совсем нет времени… В голове стучала боль. Я не знала, что мне делать. Не понимала. Я была настолько в безвыходном положении, что сходила с ума. Позволить сестре умереть, когда есть шанс?! Прощу ли я вообще когда-то это себе?
