В девять лет мальчик-сирота Ваня Житный, долгое время живший в больнице, а потом оказавшийся у бабушки Василисы Гордеевны, отправился за волшебным мелом.
Этот мел делает невидимым все, что попадает внутрь очерченного им круга. Таким образом бабушка и внук хотели оградиться от тех, кто решил снести их дом. Вместе с мальчиком за мелом ходили домовик Шишок и петух Перкун. Многое повидав, путники в конце концов оказались в Москве, в самое неподходящее – не детское – время: по улицам столицы сновали танки, противники стреляли друг в друга, был осажден Белый дом… В Москве Ваня нашел мать, которую давно разыскивал. Правда, Валентина Житная отказалась от мальчика: дескать, я участница конкурса «Краса России», мне всего восемнадцать, и, значит, сына у меня быть не может… Врала, однако[1].
А пару лет спустя Ваня вместе с девчонкой-десантницей Стешей и малым лешаком Березаем съездил на Кавказ. Ничего путного из этого не вышло, поскольку из захваченной террористами больницы города Буденновска, где друзья случайно оказались, их вынесло в совершенно невероятное место. Можно сказать, что они там отсиделись…
Но вернуться им удалось с большим трудом, после череды различных испытаний и потрясений. В этом странном мире у ребят и лешего появилась посестрима (названая сестра): крылатая девушка Златыгорка, к которой все они очень привязались. Ну а когда путники вернулись в свой мир (раньше дня исчезновения), то их ждало еще одно испытание, наверное, страшнейшее: они встретили самих себя, так как стали ведогонями.
Ване и Стеше удалось-таки выполнить задание, которое, по словам девочки, им поручили военные, а именно: освободить из чеченского плена капитана Туртыгина. Но когда они возвращались домой, случилось еще одно несчастье: при взрыве, прогремевшем на вокзале, ведогони ребят – те, которые и совершили хождение в иной мир, – исчезли, а лешака замуровало в привокзальной березке.
Ваня вернулся домой, к бабушке, а девочка Стеша с капитаном укатили в свой город…[2]
Ваня Житный давно уже вел оседлый образ жизни: никуда дальше соседних улиц не отлучался и о поездочках вспоминал редко. Иногда ему казалось, что кто-то вставил в него кассету со странным содержанием, а на самом деле он из своей избы не уезжал, сидел на теплой печи да плевал в потолок, бредил событиями, которых не было и не могло быть.
И вот ведь: так и не написала ему Степанида Дымова… вернее, Туртыгина, девчонка-десантница. Целый год он ждал от нее письма, почтальоншу в окнах выглядывал, но дородная тетка с пестерем через плечо проходила мимо их дома, не останавливаясь, даже вроде ускоряла шаги. Облезлый дерматиновый пестерь раз от разу становился хлипче: народ, подтянувший животы, на газеты-журналы не хотел тратиться, да и переписка с родными, живущими в других городах, сошла, видать, на нет. В конце концов и Ваня перестал ждать письма. Решил, это все равно, что надеяться, будто тебе ответит Терминатор из фильма. Смешно! А один пацан из их класса написал Терминатору-2 и ждал ответа!.. Хотя всем известно, что с тем Терминатором сталось – и как бы он пацану ответил?!
Ваня ходил теперь в школу, как все, а не сидел дурак-дураком на домашнем обучении. И дела в школе шли у него неплохо: в отличниках, конечно, не состоял – да отличников в классе и не жаловали, – но учился на твердые четверки. Вот только английский подтянуть – тогда бы он выбился в настоящие хорошисты, но тут ведь нужно чужие слова знать, а когда их учить, если бабушка Василиса Гордеевна, не успеешь закинуть рюкзак на печь, наваливает столько работы, что успеть бы переделать до ночи!
По всем предметам Ваня схватывал знания на лету, на уроках, и домашние задания старался выполнить в школе – на чердаке. Там у него местечко имелось, под крышей: парты пятидесятых годов были составлены друг на друге; Ваня забирался на самую верхотуру и строчил там свои уроки. И со временем темечком уперся в испод крыши. Если еще вырастет, придется ее разбирать: сам в темнице, а башка на улице. Тут же и программную литературу читал, а дочитывал дома, с фонариком, под одеялом.
