Из почтового ящика вылетела листовка: «Растения» – дети богов!» – заявлял с улыбкой зелёный человечек. В одной руке он держал венок с алыми розами, другой рисовал в воздухе радужное сердечко. «Только мы, только наш мастер-класс! Приходите! – добавляла надпись мелким шрифтом. – Лицензия номер…».
Леонид смял листовку и бросил в коробку под почтовыми ящиками. Какой мастер-класс предлагали обладатели лицензии «номер…», он разбираться не стал.
А насчёт того, чьи «растения» дети, у него было своё мнение. Авторы листовки – группа «Люди Нью Эйджа», месяц назад присылали ему письмо через агентство:
«Дорогой Леонид!
Мы – пронизанная духом равенства и почтения к традициям организация…»
Он прочёл это, и его уже затошнило. Дальше кривился на каждой строчке: «современные алхимики», так они себя презентовали, предлагали ему роль ведущего дефис приглашённой звезды в сессиях приобщения кого-то там к чему-то там. Модное поветрие, ещё один виток общественного мнения о «растениях». Нынче находились желающие к «растениям» приобщаться. Что бы это ни значило.
Отправители письма вряд ли хотели обидеть или оскорбить Леонида: они просто не понимали, насколько неуместно их предложение. Он ничего не ответил и попросил Беату никогда больше такого ему не пересылать.
Даже льстивого напоминания о его «необыкновенности» хватило, чтобы выбить Леонида из колеи на пару дней. А держаться её и так дорогого стоило.
Он открыл дверь подъезда и зажмурился. Когда Леонид утром садился за письменный стол, за окном ливень хлестал, пузырился на полу открытого балкона, смывал птиц с веток. Спустя пять часов, когда Леонид очнулся, выкатив на бумагу всё, что скопилось в голове, то увидел бледно-голубое небо, выцветающее под лучами довольного, весеннего солнца.
И это было очень кстати: сегодня его ждали в агентстве. Водить он умел, но не любил и боялся, общественный транспорт не переносил. Плотная толпа как будто душила, обступала как сужающиеся стены комнаты-ловушки, и в голове начинал шевелиться «чужой». От этого, конечно же, мутило ещё больше, и Леонид скатывался в спираль дурноты.
Было ещё такси, но там тоже могла поджидать подстава – слишком говорливый водитель. Так что Леонид старался передвигаться по городу пешком всякий раз, когда была такая возможность. До агентства он давно разведал правильный маршрут – такой, чтобы проходил по самым безлюдным улицам.
Выйдя из подъезда, Леонид тут же свернул за угол своего старого дома и оказался в мощёном переулке, тихом, узком, пахнущем отбеливателем и подгнивающими фруктами, зато, и это главное, пустом.
– Прочтёшь что-нибудь… дашь пару автографов, – пообещала Мартина, протягивая ему приглашение. – Только и всего.
Они втроём – Беата, конечно, тоже была здесь – сидели в маленьком кабинете Мартины, обсуждая, как она выразилась, планы по продвижению его творчества.
– Тебе легко говорить, – с трудом ответил Леонид. – Поэтический вечер – это ад.
Она фыркнула, улыбнулась: светловолосая, кудрявая, ямочки на щеках, прозрачные глаза. Напоминала ему кое-кого из тех времён, когда всё это внутри него ещё не пошло в рост, отрезая от жизни, от людей, отрезая от него самого кусок души. И теперь Леонид был таким, каким был, и все те люди, что он любил, когда ещё умел это делать, остались в каком-то другом мире. Ему туда хода не было.
И от её сходства с той исчезнувшей из его жизни девушкой, общаться с Мартиной было ещё сложнее. Но он старался и скрывал, что есть в его отношении что-то слишком личное. И подозревал, конечно, что Мартина это слишком личное чует, потому и вертит им, когда ей нужно.
