Тьма есть все сущее, сотканное из людских страхов и пороков, что сгущаясь над земным царством, подарит упокоение душам мертвых и живых, оставив после себя холодную пустыню под могильным камнем
Начертание на фасаде собора парижской богоматери, происхождение которого остается предметом острых споров в научных кругах. В новой историографии традиционно считается предвестником случившегося конца света
Глава 1
Залы террасы были безлюдны, столы и стулья – собраны и накрыты уродливыми тканями различных оттенков белого, напоминающими скорее большие полиэтиленовые пакеты или бесформенные мешки, куда по обыкновению в стенах последней столицы заворачивали трупы перед кремацией.
Последние дни октября оказались на редкость полны погодных аномалий: частые проливные дожди шли в обратную сторону, раз за разом испаряя влагу, от чего температура в городе поднималась до значений самых теплых дней минувшего лета. Именно по этой причине посетители предпочитали не испытывать судьбу, оставаясь внутри тесного и мрачного помещения, ругань и разговоры на разных языках в котором заглушала только лишь музыка из старого автомата. Даже сейчас, ранним утром, джазовый мотив, записанный на довоенной виниловой пластинке, доносился до террасы через толстую деревянную дверь, однако полный праздной задумчивости герой этого вовсе и не слышал, всецело наслаждаясь переливающимися чистым хрусталем кубиками льда в собственном бокале, словно бы запечатлев подлинное произведение искусства, эстетический шедевр, что открылся лишь ему одному.
– Розовый сахар, эльфийское золото, что столь умело сымитировали пивовары на местных мануфактурах. Суррогат, где с указки властителей последней столицы был так щедро растворен мощный антидепрессант, который в бытность до краха старого мира отпускали только по строгому врачебному рецепту, – сорвалось с уст мужчины, своими пустыми глазами разглядывающего содержимое полупустого бокала, тот отливал стерильным розовым цветом, выделяясь среди больничных интерьеров.
– Теперь этого препарата, приносящего столь желанный покой обреченным, было навалом, ведь это, пожалуй, единственное действенное средство, предохраняющее хрупкое человеческое существо от осознания безграничной степени собственного одиночества посреди рухнувшего мира, – мысленно и даже как-то поэтично усмехнулся угрюмый посетитель в длинном пальто цвета черного гранита, от чего его фигура напоминала склонившуюся над добычей в великодушном жесте ворону. – Мира, что был обречен с самого рожденья
В такие моменты он, оставаясь в одиночестве, всегда изъяснялся несколько возвышенно, будто бы обращался к незримому собеседнику, что сопровождал его все эти годы, или по глупой привычке представлял себя героем старого кинофильма про мрачных детективов, пребывающих где-то на границе между законами дня и ночи. Мужчина искренне не желал разбираться, что из этого было правдой, а что – лишь юношеской издевкой, поэтому тяжело выдохнул и удостоил своим вниманием что-то помимо приевшегося розового красителя.
Глубокий полумрак царствовал в залах террасы неизменно. Холодное утреннее солнце затерялось в серости безжизненного осеннего неба, напоминая о своем существовании тусклым светом. Только ряды элегантных газовых фонарей на чугунных ножках – едва ли не последнее, что осталось от былой красоты и роскоши Парижских улочек, наливались теплым золотистым сиянием, словно непредумышленно наполняя день смыслом. Даже кучи мусора и заколоченные окна домов выглядели как-то иначе, показавшись герою приветливыми, словно временные декорации для съемок кинофильма о великом упадке или страшной войне, словно по команде режиссера улица в момент покроется лоском и станет опрятной, точно как и витрины вновь открывших свои двери магазинов.
