Чьи голоса слышатся из джунглей?
– Почему он повесился?
– У него карма была такая!
– Умер его любимый Томагочи! Жизнь потеряла смысл!
– Но он любил не только Томагочи!
– И кого ещё?
– Маму!
– Она наверно на Тамагочи похожа была?
– Каким он был?
– Он был признанным ботаником! Он разводил редкие виды растений на просторах родины!
– Каких растений!
– Он спасал один редкий вид – дикорастущую коноплю Сморгонского! Алферум макманус! Но государству в лице жестокого, воистину бессердечного наркоконтроля не понравилась его правозащитная деятельность, сплошные газбгод и шатанипя и его посадили на семь лет!
– Семь – хорошее число!
– Хорошее, но не в данном случае! Пять лучше!
– Я вижу, что жизнь у него теряла смысл очень много раз, но он не сдавался! Почему он сдался в этот раз!
– Красные камикадзе не сдаются!
– Но сдался же! Сдался!
– Но почему сдался! Не потому, что пал духом, или расслабился, а просто стрессанул…
– Ссанул?
– Типа того! Смерть страшна не своим фактом, но своей неожиданностью! А томагочи всегда умирает последним! Так, мысль ушла! А! Вот! Смерть Томагочи потрясла его так, как не может потрясти человека! Он так плакал, так плакал!.. Как будто всех мёртвецов хотел в преисподней пробудить своими неистовыми воплями!
– А кто такой Томагочи?
Все переглянулись, словно перед ними был запредельный глупец. И заулыбались беззубыми ртами. Вот рас….и!
– Ты не знаешь или так, шутло несёшь?
– Всего знать невозможно! Я не БСЭ! С такими вопросами к акадэмику Лихачёву! Или к Сахарову!
– Поздно! Они уже в аду!
– Ещё одно слово, и там будет троица!
– Мели Емеля! Твоя неделя!
– Ладна! Томагочи, да будет тебе известно, добрый Вотлька и Лёлька, а также и Гек Чукович – друг всех одиноких и покинутых пристебаев! Защитник сирых и отверженных тунеядцев! Просто ординарный японский святой! Друг юных Камикадзе! Ответ принят?
– Камикадзе – грузинская фамилия?
– И это тоже! Хотя и не главное!
– Я знал одного грузина, так он был ужасно гордый и глупый…
– А я знаю одного японского городового! Того, который не помню точно в какой годе русского императора Николая Второго шашкой по голове по какому-то там малозначительному и прямо скажу пустяковому поводу приложил в Токио! Чвак! Чвак! Чуть не убил! Ей богу! Он его плашмя шмякнул по голове, а мог бы и как надо! Добрейшей души японец! Тот от него спасся только прыгнув головой в канализационный люк! Тот за ним гнался с дикими воплями, как обезьяна за фургоном! Банзай, типа!
– Не ври! В Японии нет канализации!
– Ну не скажи! Н надо так априорно утверждать! По-моему в Японии такая канализация, какой нам сроду не снилась! Гиперканализация! Клоака святого Петра! Всё по последнему слову техники!
– Брехня всё это!
– Я пр… пр… папвду говорю!
– Да вы обскурантист, Шуля! Я не знал, что вы такой! О родных просторах вы таких слов никогда б не сказали! Всё тут у вас критика! Родина вам не мила! Границу надо откупорить, КГБ распустить! А Японию небось хвалите! Э-эх, незадача! И где же ваш хвалёный патриотизм, батенька? Где? Загулял поди?
– Да уж там, где вас нет, милый Едрос Петрович! Не вам судить меня, не вам!
– Божий суд грядёт! Штаны с грешников сдерёт!
– Ну? Чего там ещё выдающегося в этой Японии было?
– Да, и жахнул он шашкой императора Николая так, что тот чуть не окочурился, ужас просто! Тот упал и стал вращаться, как сомнамбула… Его потом японским орденом Восходящего Солнца наградили!
– кого? Николая?
– Нет! Городового!
– За что?
– За находчивость и творчский гений при задержании беглого императора!
