– Я к Владыке с опасной вестью.
На пороге двухэтажного купеческого дома в старой части Города замер человек в куртке цвета хаки и глубоком капюшоне. Полминуты назад на ступени крыльца приземлился не по сезону прилетевший снегирь, а теперь вот человеком стоял, мок под октябрьским ливнем, разглядывал дом, где ни разу не приходилось бывать.
Первый этаж дома, каменный и выбеленный, второй – деревянный, выкрашенный в травянисто-зелёную краску хвастались резными наличниками и аккуратными ставенками. С перил высокого крыльца безвольно свисали высохшие лозы дикого винограда и хмеля. У двери замер деревянный конь на каталке, красный в желтых яблоках. Рука сама потянулась к позабытой игрушке, качнула.
За лакированной дверью громыхали отворяемые засовы. В доме шел праздник, смеялись люди и нелюди, мило улыбались хозяева. Людей было мало, все посвящённые, преданные Владыке до последнего вздоха.
Невидимые большинству привратники караулили у окон первого этажа. Гость чувствовал их пристальное внимание. Потому так долго не отворяют, проверяют.
Дверь распахнулась, гость вошел, вежливо кивнул высокой белокурой девушке, прошел в маленькую гостиную. Август Денисович неторопливо спускался по лестнице.
Владыка городских сложение имел плотное. Высокие залысины на висках увеличивали и без того высокий лоб. Седые волосы были аккуратно подстрижены. С первого взгляда не скажешь, что не человек.
– Идём в кабинет, – едва заглянув гостю под капюшон, скомандовал он. – Юля, – окликнул он белокурую девушку, – зови видящих и Арсения.
В кабинете не было окон, зато светлые деревянные стены покрывала тонкая резьба. Крупные торшеры в каждом углу и кремовые диваны, светлый стол делали помещение просторней и уютней.
Одна за другой вслед за гостем вошли три женщины в вечерних платьях, древняя морщинистая старуха в мрачном наряде и высокий сильный мужчина за тридцать, явно воин, и наверняка чародей. Его сила подавляла, заставляла гостя робеть, ссутулиться.
Глава городских уселся за стол. Старуха устроилась по правую руку. Видящие замерли у стен, воин – у двери.
– Говори, – Август с нетерпением вскинул голову. Редко кто отваживался отвлекать Владыку, когда тот проводил время с семьёй. – Что случилось на окраинах, пограничник?
Гость скинул капюшон, обнажая покрытое алыми и серыми перьями лицо. Перья побледнели и втянулись в кожу.
– Дурные вести, – торопливо заговорил он.
Голос звенел и чирикал, но присутствующие не удивлялись.
– Проклятый артефакт желаний увидел солнечный свет. Ещё летом был разрыт курган.
Старик и его гости опасливо переглянулись.
– Кто? – требовательно спросил Владыка городских.
– Молодой человек. Он принёс его в город.
– Открывал? – старуха подалась вперёд.
Гость вспомнил, что она мать Владыки и зовут её Прасковьей Евграфовной. Тьма клубилась в её глубоко посаженных глазах, светлые лучики разбегались по мутно-зелёной радужке. Говорят, раньше от этого взгляда трепетал и город и лес. Но бывшая Видящая лишилась дара, когда вместе с мужем отбивала сына, похищенного лесными. И с тех пор ненавидела всё, что лежало за пределами города.
– Не должен, – успокоил её пограничник. – Но холмовик Фиор-ар-аи заявляет на находку своё право. Недавно он объявил себя царём лесов, полей и холмов. Инар-ши-ван, наш лесной сосед тоже требует её себе. Волшебную вещь выкопали на его земле.
Старуха отвела назад длинные пряди волос цвета «соль с перцем» и что-то тихо-тихо зашептала на ухо сыну. Август слушал, и пограничнику оставалось наблюдать сменявшие друг друга эмоции на лице Владыки: удивление, непринятие, надежда, уверенность.
Наконец глава городских легонько хлопнул ладонью по блестящей столешнице. На безымянном пальце сверкнул круглый рубин.
