Я пришла в себя не дома. С трудом открыла глаза. Белый потолок,
выкрашенные зелёным, обшарпанные стены. Вон две большие трещины.
Страшно неудобная кровать с явно казенной постелью, капельница в
руке и тошнота…
— Очухалась? — прозвучал в мой адрес язвительный голос
медсестры. — И на кой вас только вытаскивают? Жить надоело — вали.
Флаг тебе в руки. Так нет, возись ещё с вами, дебилами, откачивай.
Помнишь, хоть что натворила?
Мозг работает с трудом. В жутком тумане, какими-то обрывками, я
вспоминаю: таблетки… ковер на полу усеян упаковками от них …
Странно, что я абсолютно спокойна, мне все безразлично.
Плакать обо мне некому. Сама же я дошла до точки в этой жизни.
Впереди лишь мрак, пустота, одиночество и бесконечная война. Все
мои сны теперь причиняют лишь боль, разрывают на части, заставляют
корчиться в муках несбыточного. Так кому и зачем нужна эта жизнь?
Лучше уж разом покончить с ней.
По всей вероятности мое рождение было случайностью. Я была
незапланированным существом на этой земле. Но, видимо, где-то
решили меня еще помучить.
— Как меня нашли? — Во рту такая сухость, что язык ворочается с
трудом.
— Знакомая твоя за деньгами пришла. Помнишь, что передать
обещала? Или совсем память отшибло? Дверь не открываешь, телефон не
берёшь. Она и подняла шум. Деньги видать сильно нужны были. —
Медсестра криво усмехнулась. — Иначе точно бы уже отправилась куда
хотела.
— Нашла она деньги? — Относительно последних мне, в самом деле,
отшибло память. Мелькало что-то. Но до того смутно.
— Нашла. На холодильнике лежали в конверте. Имя её было
написано.
— Хорошо, что нашла, — пробормотала я. — Только всё равно туман
в голове.
— Ещё бы после такой порции, — злобно глянула на меня медсестра.
— Идиотка. Чего вам не хватает всем? Живи себе и радуйся. Молодая,
здоровая, красивая, — перечисляла она стандартный набор, не глядя
на меня. — Мужик бросил? Нового заведешь.
«Нездоровая, — вертелось у меня в голове. — И некрасивая.
Промахнулись вы, девушка. И не бросал меня никто. Некому
бросать-то. Да только никто в такое поверить не может — в полное и
абсолютное одиночество. Не знает никто, что это такое. Да ладно,
пусть не знает, врагу не пожелаешь такого». Спорить не хотелось.
Вообще не хотелось говорить и шевелиться.
— Когда меня в общую переведут? — только это и спросила.
— Переночуешь здесь и переведут. У нас серьёзные больные. Полно
их. А ты только место чужое занимаешь. Дура.
Завтра, так завтра. В больнице везде отвратительно. И вот я уже
вполне сносно передвигаюсь по стенке, если нужно куда-то выйти из
битком набитой палаты. Нас здесь восемь человек и ко всем приходят
родные. Весь день шумно. Меня скоро выпишут. А пока я днями сижу на
своей панцирной сетке, уставившись в стену или в окно и почти ни о
чем не думаю. По сути это прострация. Мне все безразлично.
Вспоминаю, что послужило толчком к моей неудачной попытке
разделаться с этой жизнью.
Я забрела в ювелирный отдел магазинчика около дома, скользила
взглядом по кулонам и кольцам. Любимое занятие — не купить, так
смотреть. По привычке теребила свою подвеску. Ювелир за прилавком
узнал меня, кивнул с улыбкой и спросил, нравится ли мне работа и не
хотела бы я заказать ещё что-то. Работа? Да ведь это о подвеске.
Идиотка. Убедила себя в том, что это Его Подарок. А между тем, я
заказала однажды его сама, у этого самого ювелира. Сама придумала
этот вензель из букв и рубиновое сердечко. Рубиновое, как же!
Стекляшка и дешёвое золото.
Его Подарок. Нет у меня его подарка. И его тоже нет. Ничего нет.
Есть только мрак и безысходность. Тогда зачем жить? Стакан лекарств
и всё. Вечный сон. Но я здесь, на больничной кровати.
Однажды мой блуждающий взор случайно падает на тумбочку соседки.
Это аккуратная, чистенькая старушка, миниатюрная и, в общем, милая.
Среди обычных скучных больничных предметов, взгляд неожиданно
выхватывает что-то яркое и пёстрое. Да ведь это книга. И не просто
книга, а дорогой альбом с репродукциями. Но откуда здесь такая
роскошь? Я молча смотрю на старушку.
