Издатель романа «Эрон» Ольга Данилова попросила меня написать небольшое вступительное слово к книге, выхода которой я ждал долгие 20 лет… Что ж, попробую вернуться в давние времена и бегло вспомнить работу над романом, историю его журнальной публикации, реакцию критики, а кроме того, помочь читателю понять мой авторский замысел.
Думаю, это будет нелишним.
Так вот, 30 лет назад, в 80-е годы прошлого века, я находился в положении начинающего писателя, сравнительно недавно переехал из Перми в Москву, издал две первых книги и… и взял паузу, чтобы оглядеться внутри собственной судьбы.
Признаюсь, я был недоволен собой: дело в том, что оба моих первенца – и роман «Мотылек на булавке в шляпной картонке с двойным дном», и сборник прозы «Ожог линзы» – были капитально выправлены тогдашней цензурой. Например, первую книгу издательство «Молодая гвардия» решилось издать только под другим названием «Страж западни», а редактура (при всей моей тогдашней признательности моим первым благожелательным редакторам) серьезно сдвинула жанр интеллектуального триллера о поединке геометрии с животворящим хаосом в сторону всего лишь приключенческой повести о гражданской войне. Еще больше досталось позднее моему сатирическому роману «Рай зимой», который в издательстве «Советский писатель» был так сокращен и переформатирован, что превратился в комическую хохму «Вечная зелень». Обе книги прошли практически незамеченными, так они были загодя отретушированы… Причем я сам – сам! согласился с пожеланиями редакторов и не смог защитить свои тексты от правки, вот что меня больше всего угнетало.
Если коротко: после долгих раздумий я пришел к решению больше ни под каким соусом не поддаваться напору цензуры. И первым делом заточил в ящике стола свою повесть «Гений местности», героем которой был пейзажный парк на протяжении 300 лет русской истории. Я решил не показывать парк ни в журналах, ни тем более предлагать рукопись столичным издательствам.
Баста!
В тогдашнем СССР это решение означало одно – тебя никто и никогда не будет печатать. Что ж, буду писать в стол… Примерно таком мрачном настроении я приступил в июле 1988 года к роману, у которого еще не было точного названия и каковой я тогда обозначил рабочим именем «Метроград». Мне думалось, что на писание книги уйдет года два, но ушло в два раза больше – 5 лет! Я закончил работу над рукописью лишь в октябре 1993 года, – в общей сложности я прожил в трудах над романом ровно 375 дней, год с хвостиком.
Между тем окончание работы совпало с нарастающими переменами в стране, как раз в эти дни был обстрелян из танков Белый дом, где размещался парламент, да и всесильная компартия, а вместе с ней и цензура давно потеряли прежнюю силу, но! Но я понимал, что даже если все идейные препоны для публикации романа будут устранены, останутся главные преграды: власть классических традиций и элементарная деспотия обывательских вкусов. А раз так, то мой новаторский роман будет просто не понят, не воспринят, отторгнут… К тому времени он наконец обрел название «Эрон», что означает бег времени.
Между тем я чуть-чуть забежал вперед.
Вернемся обратно в эпоху распада СССР, в начало 90-х годов.
Так вот, к тому времени моя принципиальная установка писать в стол потеряла свой стоический смысл: теперь можно было печатать все, что написано.
Мое творчество внезапно оказалось востребованным.
А необычность моих текстов вдруг пришлась ко двору.
Первыми новую гибкость продемонстрировали литературные журналы. В 1990 году ленинградский журнал «Нева» публикует мою повесть «Гений местности» (она была встречена критикой на ура), а журнал «Знамя» – о котором я даже и не мечтал – вдруг весной 1991 года присылает письмо с просьбой что-нибудь предложить для публикации – такой резонанс получило мое питерское повествование о парке.
