Глава I
Ветер нагоняет тревогу
Казалось бы, мисс Минерва уже давно вышла из возраста, когда охотно предаются романтическим грезам. Но тем не менее тихоокеанские острова оказали и на нее свое чарующее воздействие.
Особенно ей полюбились прогулки по морскому берегу перед заходом солнца. В это время суток Вайкики становится особенно прекрасен: тени пальм удлиняются, заходящее солнце будто останавливается передохнуть на вершине Алмазной горы. Несколько запоздавших купальщиков плескалось в воде, нежной и теплой, как ласка любимого. У купальной кабины стояла смуглая девушка в купальном костюме. Какая чудная, стройная фигура! Мисс Минерва, которой было далеко за пятьдесят, почувствовала легкую зависть. Молодость, молодость!..
Мисс Минерва украдкой посмотрела на своего спутника. Но Эмос Уинтерслип и теперь остался верен своим принципам. Родившись и проведя всю жизнь на Гавайских островах, он тем не менее придерживался строгих пуританских взглядов, более уместных в чопорном европейском салоне. Предметом его гордости являлось полное равнодушие к окружающей красоте.
– Благодарю, дальше я могу дойти и сама, – произнесла женщина. – Иначе ты рискуешь опоздать на обед.
– Ничего, до изгороди совсем недалеко, – ответил Эмос. – Когда тебе надоест Дэн со всеми его развлечениями, приходи, мы все будем очень рады снова видеть тебя.
– Боюсь, мне уже пора думать о возвращении домой, – заметила его спутница. – Я собиралась провести в Гонолулу полтора месяца, а задержалась на целых полгода. Знаешь, это не совсем прилично с моей стороны. К тому же Грэс уже начал беспокоиться. Каждое утро я даю себе слово, что завтра начну собирать вещи…
– Можешь мне этого не объяснять, – улыбнулся Эмос. – Подобное случается здесь со многими…
– Ты хочешь сказать «со многими слабыми безвольными людьми»? – сверкнула глазами мисс Минерва, и в голосе ее послышались металлические нотки. – Никто из моих знакомых на Бикон-стрит не считает меня такой…
– Что ты, я хотел сказать вовсе не это. Уинтерслипам издавна присуща страсть к бродяжничеству.
– Ты прав. Согласно семейному преданию, в нас течет капелька цыганской крови. Должно быть, поэтому твой отец стал китобоем, а ты родился здесь, на островах. Бедный Эмос, тебе больше бы подошло жить в Мильтоне или Роксбери и работать в какой-нибудь конторе, куда ходят в строгом костюме и с портфелем.
– Не могу с этим не согласиться, – вздохнул собеседник. – Возможно, там бы я добился гораздо большего.
Вскоре они подошли к проволочной изгороди, перегораживающей берег и спускающейся к самой воде.
– Ну вот, здесь заканчивается Эмос и начинается Дэн, – шутливо заметила мисс Минерва.
Эмос открыл было рот, чтобы ответить, но, увидев невысокого человека в белом костюме, который приближался с другой стороны ограды, наскоро попрощался и, резко развернувшись, устремился назад.
– Подожди! – окликнула его мисс Минерва. – Это же просто ни на что не похоже! Сколько времени ты уже не разговариваешь с братом?
– Десятого августа исполнился тридцать один год! – ответил Эмос сквозь зубы, даже не обернувшись.
– Полагаю, это достаточно долго. Самое время подойти и помириться с ним.
– Ни в коем случае! – воскликнул Эмос. – Своим образом жизни Дэн позорит доброе имя нашей семьи. Должно быть, ты не осведомлена об этом вопиющем…
– Но Дэн пользуется всеобщим уважением…
– Причина которого кроется в его богатстве! Порок в роскошном убранстве милей этому миру…
Ненависть, ясно читающаяся на лице собеседника, устрашила даже такую отважную женщину, как мисс Минерва.
