Мы знали, что стоим не для парада.
Все ждали – вот взорвётся горизонт.
Но мы слыхали – есть в тылу засада —
Его высочество Резервный фронт.
Уж там-то всё: и танки, и снаряды,
И свежие полки лишь часа ждут.
И в нас таилась мстительная радость —
Пусть только те попробуют, пойдут.
И те пошли – как вскрыли жерло домны!
Замолотил по нам чужой кузнец.
Бой был недолгим, как паденье бомбы —
Крупнее, громче, ниже, взрыв! Конец.
Уже давно заткнули нас в «бутылке»,
И «Юнкерсы» устроили нам «зонт»,
Но ждали наши бритые затылки —
Вот-вот сейчас придёт Резервный фронт.
Но он не шёл. И кончились патроны.
И стала тесной Русская земля.
И батя был убит. А похоронных
Уже давно никто не отправлял.
И мы прорвались штыковою ночью.
Мы шли лесами и задами сёл,
И молча понимали, между прочим, —
Резервный фронт навстречу нам не шёл.
И мы дошли. Безлюдные окопы.
Ни кухоньки, ни пушек и ни войск.
Сидел на кочке, мордою к Европе,
Обстрелянный и наглый, сытый волк.
Пришёл пешком небритый подполковник.
Отдал табак. Гранаты обещал.
Насчёт харчей сказал, что будет помнить.
А про Резервный фронт он промолчал.
С усталости и курева сомлевши,
Сидели мы, не находя слова,
Пока один – он оказался здешний —
Не ткнул рукой: «Можайск. А там – Москва».
Другой сказал: «Займуся пулемётом.
Давно бы надо произвесть ремонт».
И в заключенье высказался кто-то,
Что, видно, мы и есть Резервный фронт…
