Введение
Автор данного исследования хотя и человек верующий, но далекий от того, чтобы все достижения ученых в области антропологии считать «масонским заговором». Он согласен с теми христианскими богословами, которые заявляют: есть все основания предполагать, что Бог творил животный мир и человека методом «направленной» или творческой эволюции, то есть эволюционного креационизма. Исключение, на взгляд автора, составляет лишь создание Адама: это был, вне всякого сомнения, непосредственный творческий акт. И здесь нет противоречия: Адам создан в день седьмой Творения, а о сотворении людей говорится там, где идёт речь о шестом дне. Конечно же, автор знает о том, что существует богословское мнение, объясняющее это «возвращением, чтобы показать». Но об этом несколько ниже.
Сложность темы состоит в том, что мы не можем в полной мере опереться на святых отцов, на церковное Предание, ибо очень многое, связанное с толкованием книги Бытие, осталось в ветхозаветной «богословской корпорации» иудейских книжников: после победы христианства и отвержения ими его они скрыли это знание в массиве талмудических текстов и в тайных учениях, ревниво наблюдая за тем, чтобы оно не попало к «посторонним». Святые отцы Церкви в подавляющем большинстве случаев выступают как богословы, а не как свидетели Предания, когда размышляют и рассуждают на тему Творения мира и человека. Такова, как мы можем сделать вывод, воля Небес, воля Иисуса Христа. В этом плане представляется закономерным появление науки, раскрывающей тайны природы, в том числе и тайну появления человечества с его особенностями. Другими словами, наука в определённой мере позволяет увидеть то, что ветхозаветные книжники скрыли от христиан.
Эволюционный креационизм, думается, нисколько не умаляет роль Бога как «Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым», в чем пытаются обвинить его оппоненты. Есть что-то детское1 в нападках на эволюционный креационизм: как подметил один исследователь, из логики обскурантов вытекает, что, мол, если бы процесс Творения длился намного более шести календарных суток, то мы бы и сами смогли… Обскуранты, доказывая свою правоту, ссылаются на святых отцов Церкви: мол, нет ни одного из них, кто бы высказал мнение, будто мир сотворен не в шесть календарных суток. Это, конечно же, не так. По крайней мере, святой Ириней епископ Лионский, как представляется, прямо говорит о том, что Божий день, по меньшей мере, – тысяча лет: «…Во сколько дней создан этот мир, столько тысяч лет он просуществует. И поэтому книга Бытия говорит: "и совершилось небо и земля все украшение их. И совершил Бог в шестой день все дела Свои, которые сделал, и в день седьмой почил от всех дел Своих, которые создал" (Быт. 2:1-2). А это есть и сказание о прежде бывшем, как оно совершилось, и пророчество о будущем. Ибо день Господний как тысяча лет, а как в шесть дней совершилось творение, то очевидно, что оно окончится в шеститысячный год»2. Правда, обскуранты пытаются истолковать эти слова св. Иринея на собственный лад: он, мол, здесь, наоборот, говорит о том, что Творение совершилось в шесть календарных дней. Но что уж здесь может быть яснее: святитель Ириней епископ Лионский считал, что день Господень равен тысяче лет. Не двадцать четыре часа он длится, но – тысячу лет. То есть он полагал, что Творение продолжалось шесть тысяч лет, и мир просуществует от Адама ровно шесть тысяч лет. Откуда он взял, что день Господень равен тысяче лет? Об этом говорит Священное Писание: «Ибо пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как стража в ночи» (Пс. 89:5); «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Пет. 3:8). Поскольку мнение, что день Господень равен двадцати четырём земным часам, противоречит Апостольскому преданию, постольку оно является лишь теологуменом и никак не может претендовать на «согласие отцов». Другой вопрос, как понимать эту «тысячу лет»: точный срок или какое-то символическое число «полноты времени»? Вот здесь и возможно «богословское согласие» через борьбу богословских мнений. Блаженный Августин склонялся к тому, чтобы понимать этот срок символически. И автор присоединяется к его мнению: этот вопрос не является принципиальным, поскольку Тот, у Которого в руках весь наш космос, является и Господином времени.
