ЕВАНГЕЛИЕ ОТ РАДИОМИРА. XXI век.
(Мое современное видение евангельских событий)
Во дни Ирода, царя Иудейского, был священник из Авиевой чреды Захария. Он был уверен, что жена его Елисавета неплодна. Однажды, когда Захария в порядке своей чреды служил пред Богом, по жребию, как обыкновенно было у священников, досталось ему войти в храм для каждения, а все множество народа молилось вне, явился ему через потайной ход приставник и сказал: «Не гневись, господин, за горькую весть. Жена твоя опять с рабом Иоанном втайне уединились». Захария, узнав о страшном грехе Елисаветы, смутился, и страх напал на него: «Господи!» – взмолился Захария. – «Моисей в законе заповедовал нам побивать таких камнями. Сейчас я должен огласить о ее грехе народу».
Между тем народ ожидал Захарию и дивился, что он медлит в храме. Он же, выйдя, не мог говорить к ним; и они поняли, что ему было видение в храме; и он объяснялся с ними знаками и оставался нем. А когда кончились дни службы его, возвратился в дом свой. Захария не хотел видеть жены и велел раба Иоанна бить плетями так, чтобы избежать смерти его и ответственности за это перед судом. Когда по субботам и другим праздничным дням все рабы по закону освобождались от работы, Иоанна закрывали в его помещении. Угощения с трапез, на которые приглашались рабы к хозяину, приносил Иоанну приставник.
Елисавета, напуганная произошедшими событиями и зловещим молчанием мужа, направила служащую ей рабыню в город галилейский Назарет к своей родственнице Марии, двенадцати лет. Она, как это было принято у иудеев, была обручена с мужем по имени Иосиф, из дома Давидова. Рабыня передала Марии просьбу своей госпожи погостить несколько месяцев и рассказала о произошедших событиях. Мария сообщила Иосифу, что ей необходимо срочно навестить свою родственницу, поспешно пошла в нагорную страну, в город Иудин, и вошла в дом Захарии.
В течение трех месяцев она старалась, как могла, скрасить горе Елисаветы и укротить гнев Захарии. Мария не обделила милостию своей и наказанного раба Иоанна. Часто навещала его, принося еду со стола господина. Она излила свои благочестивые чувства на всех обитателей дома Захарии, и воцарилось в нем согласие и благополучие. Марии было очень хорошо в ее комнате, расположенной вверху, под самой кровлей. Отсюда во внутренний двор вела особенная лестница к помещениям, в которых жили рабы. Для Марии быстро закончилось время пребывания в гостях, и она вернулась в Назарет.
Настало время Елисавете родить, и она родила сына. Соседи и родственники радовались вместе с нею. На восьмой день пришли обрезать младенца и назвать его, по имени отца его, Захариею. Но мать его сказала: «Нет. Я назову сына Иоанном». Ей возразили: «Никого нет в родстве твоем, кто назывался бы этим именем». Захария был мрачен и хранил молчание. У него стали спрашивать знаками, как бы он хотел назвать его. Он взял дощечку и написал: «Иоанн имя ему». И неожиданно для всех стал говорить: «Что спасет нас от врагов наших, от ненавидящих нас, от обманывающих нас и помянет Святой Завет, поруганный нами». Произнес он еще много странных слов, которых не могли понять. И охватил страх всех, живущих вокруг них, и пошел слух об этом по всей нагорной стране Иудейской.
Младенец возрастал, а Захария не проявлял к нему отцовской ласки. Еще подростком Иоанн начал убегать в пустыню, где приобрел друзей-отшельников. Юность он провел в пустыне, окончательно покинув отчий дом. Одежду носил из грубой верблюжьей шерсти с поясом из сыромятной кожи. Пищей для него служили саранча и мед диких пчел. В тридцать лет Иоанн начал проповедовать в пустыне Иудейской. Он был неграмотен, а проповедь его была немногословной, но убедительной. Сила ее была так велика, что вся Иудея и окрестности Иудейские выходили и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои. Иоанн проповедовал, что крещение водою, совершаемое им, есть только приготовление к принятию Мессии, который должен вскоре явиться. Приходившим креститься он говорил: «Творите плоды покаяния. Деревья, не приносящие плодов, срубают, и они сгорают в огне. Делитесь всем необходимым». Мытарям, собирающим подати, он говорил: «Не берите более определенного вам». От воинов он требовал: «Не обижать, не клеветать, довольствоваться своим жалованием».
