Пришло долгожданное время каникул, когда Саймон уедет к дедушке, в милую английскую деревню, и на целых три месяца забудет о всех своих школьных проблемах. Впереди лето. Саймон каждый год уезжает в эту деревню, а вот родители мальчика редко бывают там: из-за работы им приходится оставаться в Лондоне. Пока же мальчик только собирается на свой ежегодный визит.
– Ну конечно же! – спохватился Саймон, принимаясь поспешно выкидывать вещи из рюкзака. Только что он старательно укладывал их, но сейчас на его голову свалилась мысль, идея, которую непременно нужно было исполнить сию же минуту. Наконец, Саймон высвободил из рюкзака внушительную стопку бумаги потрёпанного вида, сел на кровать и уместил её у себя на коленях. Из кармана он выхватил авторучку, громко щёлкнув ею, чтобы начать писать. Рука его забегала по бумаге, выводя из-под себя дутые гуляющие буквы, собирающиеся слова: почерк его, кажется, был понятен только ему.
– А, впрочем, не то… – с досадой вздохнул мальчик, откладывая в сторону стопку и ручку.
– Саймон! – послышался крик матери с кухни, находящейся в комнате по соседству. – Поторопись, иначе ты опоздаешь на автобус!
Саймон ничего не ответил. Он ещё раз с досадой посмотрел на те несколько предложений, которые он только что написал второпях, и смял их в плотный комок.
– Саймон Уилсон! – настоятельно требовала мать: она уже стояла в дверях его комнаты. Это была не очень высокая, довольно стройная женщина с каштановыми волосами, отдававшими более в рыжинцу, всегда забранными в опрятный и тугой хвост. Она уже была собрана на работу: на ней была выглаженная белая блуза, узкая чёрная юбка с синеватым отливом, приходившаяся ей чуть ниже колен, и уже были надеты уличные туфли. – Так ты ещё и рюкзака не собрал! – вплеснула она руками, глядя на вещи мальчика, разбросанные вокруг рюкзака и вокруг него самого. – Если ты сейчас же не поторопишься, ты даже не успеешь позавтракать!
Это был, пожалуй, самый весомый аргумент для неё. Она бы меньше расстроилась, если бы её сын не успел на автобус – главное, чтобы поел. Саймону было трудно понять её в этом, но он всё же решил поторопиться.
Мальчик встал с кровати и принялся заново убирать свои вещи. Удовлетворившись этим, миссис Уилсон снова ушла на кухню. Через несколько минут туда явился и Саймон.
На кухне его ожидали уже остывшие тосты, чай, от которого сильно пахло шиповником, и ворчание миссис Уилсон.
– Ешь и беги на автобус! – говорила она, но Саймон не ответил, а только промычал что-то невнятное, потому что рот его уже был занят тостами.
Через полминуты с завтраком было покончено, но этим обстоятельством его мать тоже была недовольна, потому что, как она высказалась, так быстро есть вредно для здоровья. Мальчик направился было к раковине, чтобы помыть за собой посуду, но миссис Уилсон его опередила.
– Я вымою, а ты поторопись!
– Спасибо, мам, – ласково поблагодарил её Саймон.
– И возьми с собой зонтик, на улице идёт дождь!
– Хорошо, мам, – соглашался Саймон, хотя в зонте вовсе не видел нужды: до остановки совсем недалеко, а дождь лишь едва накрапывал. Но если бы он стал спорить, то уж непременно бы опоздал.
– И передай привет дедушке! – сказала миссис Уилсон, пытаясь перекрикнуть шум воды из крана.
– Обязательно! – крикнул в ответ Саймон.
В этот момент миссис Уилсон уже закончила с посудой и скорее побежала его провожать.
– Посмотри на себя, как ты неопрятен! – жаловалась она, указывая Саймону на зеркало. По ту сторону он увидел самого обыкновенного мальчика пятнадцати лет, в поношенной рубашке, пыльных светлых штанах и с неуложенными волосами цвета тёмного шоколада. У него были большие серо-голубые глаза и несколько опущенные черты лица. Посмотрев на себя, Саймон только пожал плечами и поспешил отвернуться, чтобы поцеловать мать перед разлукой на целое лето.
