Александр Сокуров замечательно точно сказал о своем друге и соратнике: «Юрий Арабов обладает уникальным сочетанием мощного интеллекта, тонкой художественной интуиции, грустной иронии и страсти. По правде говоря, использовать его талант в кинематографе – все равно что хрустальной вазой забивать гвозди. Как правило, кино не нуждается в таком уровне культуры и литературного мастерства. Его сценарии самодостаточны. Это полноценные произведения, это искусство. И даже не столь важно, снят сценарий на пленку или нет»[1].
Необычайное природное дарование, феноменальная работоспособность, запредельная фантазия, высокое духовное напряжение, тонкий ироничный ум, чистый русский язык в умелом сочетании с сословным жаргоном, гоголевско-булгаковское чувство юмора, глубокая совестливость составляют творческую личность Юрия Николаевича. От большинства деятелей сценарного цеха Арабов отличается не только степенью профессионализма, он – автор, творец, демиург. Он созидает исключительно авторское кино, которое позволяет современной русской культуре не потерять лицо.
Некоторые журналисты и критики, беря интервью у Арабова, задевали мастера лукавым замечанием: дескать, ваши фильмы скучно смотреть. Юрий Николаевич терпеливо парировал: «Если скуку рассматривать как релаксацию и паузу, во время которой можно о чем-то подумать или ощутить, то подобная «скука» может стать сугубо полезной. Фильмы Брессона или Бергмана никак веселыми не назовешь»[2].
Феномен Арабова состоит еще и в том, что Юрий Николаевич энциклопедичен. Он талантлив и в кинодраматургии, и в поэзии, и в эссеистике, и в публицистике, и в педагогике, и в художественной прозе. Награжден Божьим даром, который сумел реализовать в высшей степени продуктивно.
Я коротко познакомился с Арабовым осенью 2002 года. Ранее мы пересекались во ВГИКе, где с 1997-го я преподавал мастерство кинокритики, а Юрий Николаевич заведовал кафедрой кинодраматургии и вел курс мастерства сценариста. Кабинеты киноведения и кинодраматургии на третьем этаже находились напротив друг друга. Пять лет мы регулярно здоровались, но не более того.
А той осенью Центр национальной славы решил образовать издательство «Андреевский флаг» и в рамках всероссийского проекта Центра наладить выпуск серии «Русская современная проза». Составителем первой партии серии пригласили меня.
Мы задумали печатать альтернативные книги – без порнографии, русофобских издевок, сладострастного мата, написанные грамотным русским языком. В контексте тогдашнего литературного потока, точнее взбесившегося книжного рынка, наша идея, мне кажется, выглядела своевременной и даже необходимой для поддержки подлинной национальной культуры.
Я составил список из сорока писателей, куда, разумеется, включил Юрия Николаевича. Список был утвержден, и таким образом я получил возможность переговоров с авторами.
Разговор с Юрием Николаевичем начался с телефонного звонка. Писатель заинтересовался предложением издать любую его новую вещь. В ходе телефонных переговоров Арабов предложил свой первый роман – «Биг-бит».
19 ноября мы встретились во ВГИКе, и Юрий Николаевич передал мне диск. Объяснил, что роман – это попытка войти в большую прозу, сам он возлагает на него большие надежды, хотя не уверен в его художественном совершенстве. И просил меня побыстрее прочесть рукопись и честно высказать свое мнение.
Уже 1 декабря по телефону я сообщил Юрию Николаевичу, что его роман принят. 23 декабря Арабов пришел в «Андреевский флаг» (тогда он находился на Софийской набережной, позже – на Большой Ордынке) для подписания договора. Мы могли дать ему, как и всем нашим авторам, только 1000 долларов при тираже 10 000 экземпляров. Арабов договор не подписал, а забрал домой, где документ изучался два дня. «Андреевский флаг» забирал себе авторское право на смехотворно короткий срок – два месяца, после чего Юрий Николаевич имел право печатать свой роман где угодно. Другие писатели легко подписывали договор сроком на два года.
