История 1. «Жена безумного принца. Дикая Охота». Глава 1. Дикая Охота
– Откуда у тебя ключи?
В воздухе пахло грозой и захваченными из дешёвой кафешки острыми крылышками, которые моя старшая сестра Дана с превеликим удовольствием уминала. Ноги потяжелели и вспотели в кроссовках от долгой ходьбы, асфальт под подошвами только-только остывал после жаркого дня. Мыски нашей обувки поднимали с тротуара облачка скопившейся дорожной пыли. Город уже которую неделю изнывал от непривычной для Москвы жары, потому грозящаяся пролиться лавиной вода была бы весьма кстати, если бы приближение дождя, грома и молний не казалось мне таким зловещим.
– Друг дал, – беспечно пожала плечами Данчик. Сестрица прекратила возиться с замком на заборе и приглашающе толкнула калитку с облупившейся чёрной краской. Одной рукой она прижимала к груди бумажное ведро с курицей, другой манила меня пальчиком.
– Что у тебя за друг такой? – недоверчиво спросила я, бросив взгляд на здание заброшенной школы за оградой. Вернее, как, заброшенной. Официально она временно не работала и должна была отремонтироваться, но вот уже десять лет как пустовала. Во дворе валялась куча сухих листьев, обёртки из-под еды на вынос и гнилые яблоки, была перекопана земля, пять этажей окон смотрели на нас чёрными глазницами. Жутко.
– Он крутой, – сказала Дана, после чего улыбнулась так, словно вот-вот разразится заливистым смехом. – Холли Бресейл, ты что, боишься?
Я потянулась к крылышку у неё в ведёрке и, заполучив его в кулак, впилась в мясо зубами, чтобы списать покраснения на остроту курочки быстрого приготовления. Но Дана всё равно начала смеяться, и её смех, словно перезвон колокольчиков, наполнил ночную улицу. Она достала своей повреждённой рукой ещё одно крыло и спиной вперёд ступила на территорию заброшенной школы, помахивая им передо мной. Когда я швырнула в неё куриную косточку, сестрица только громче рассмеялась.
– Данчик, прекрати! – разозлилась я, следом за ней преодолев калитку в заборе. – Ничего я не боюсь, меня просто напрягает, что у твоих друзей откуда-то нашлись ключи от старой заброшки.
Дана нахмурилась, но даже это не испортило ослепительной красоты её кукольного личика.
– Докажи! Докажи, что не боишься, иначе не сможешь повеселиться ночью, как я обещала! – заявила моя сестра, и указала крылышком себе за спину, на пятиэтажное пугавшее меня здание. – Обойди школу девять раз. Ни больше, ни меньше, сестрёнка.
– Что за бред?! – возмутилась я, стараясь не допустить дрожи в голосе.
– Если не обойдёшь, не сможешь повеселиться ночью, – категорично сказала моя прекрасная сестра.
С неба и прямо мне на нос упала первая дождевая капля. Я угрюмо посмотрела на глядевшую на меня со снисхождением сестру и, пнув сухую землю под ногами, двинулась вокруг старого здания.
Поднимался ветер, пробираясь под влажную от пота футболку и вздымая вверх светлые волосы с розовым мелированием. Было не столько прохладно, сколько не по себе, и я обхватила себя руками за плечи, угрюмо обходя место, где десять лет назад ещё учились дети, а сейчас гуляют лишь пыль да такие ненормальные, как Данчик.
Вообще, моя старшая сестра Дана Бресейл всегда была немного странной. И я говорю так не потому, что она меня старше и красивее и потому бесит. Дело не в неприязни между братьями и сёстрами. Просто… я как-то слышала от родителей, что именно из-за Даны мать и отец решили покинуть семейное поместье в Корнуолле и обосноваться в Москве, в старой квартире маминых родителей, уехавших жить в деревню после того, как получили там дом от покойной родни. Английская бабка по отцовской линии у меня оказалась суеверная и, похоже, чокнутая, так как уверяла папу в том, что Дана – не их с мамой ребёнок, и им надо оставить её где-нибудь в лесу. Разумеется, родители этого не сделали, а бабуля распсиховалась и сказала, что с подкидышем жить в одном доме не будет, так что они уехали, и я родилась уже в России.
