Мани Божко- один из Богов смерти у американских индейцев. (источник не установлен)
Герас- Бог старости в мифологии Древней Греции.
Ахау, полное имя Хун Ахау- один из Богов смерти племени Майя.
Никта- древнегреческая богиня ночи.
***
Зачем мне Царство, если там не будет моих детей!
(Философ)
Случилось так, что один человек оказался в состоянии клинической смерти. Тело его находилось в реанимации, ну а душа, снабдив себя привычной осязаемой оболочкой, вроде бы и подалась до того света, ан нет, застряла где-то на середине с оглядкой назад и с грузом сомнений: «А не рановато ли будет пускаться в такой путь»?
Оглядевшись вокруг Философ, мужчина лет около сорока пяти, в помятом костюме и в застиранной рубашке, держащий в руках металлическую коробку из под печенья, увидел расположившегося на единственной кованой скамье мужчину в цилиндре, чёрном костюме, белоснежной рубашке и туфлях – спектаторах, который очень походил на артиста варьете. Седые волосы средней длинны, выбивались из-под головного убора, немного крупноватый нос выделялся на худощавом лице с седой бородкой на испанский манер. Он сидел, уткнувшись подбородком в худощавые руки, что покоились на длинной трости и своим видом напоминал шахматиста, всецело погружённого в философию игры и размышляющего над решающим ходом.
Надо сказать, что эта лавка стояла на совершенно безлюдном бульваре, залитым бледным светом, перспектива которого сливалась в одну точку в обе стороны. Огромные деревья, лишённые листьев, мрачной аркой склонялись над уходящей вдаль дорогой, выложенной из крупного камня. Далее деревьев местность просматривалась плохо, так как была скрыта не то туманом, не то дымом, который не стелился по земле, не взвивался вверх, а словно изображение на картине, просто висел в воздухе. Не чувствовалось ветра, не было шорохов или других звуков, которые наполняли привычный мир, всё было погружено в какую-то ватную тишину. Минутная стрелка уличных часов, висевших на единственном фонарном столбе около скамьи, громко щёлкнула, перескочив на двадцать четыре минуты, но вскоре, отсчитав положенные шестьдесят секунд, с тем же звуком переместилась опять на цифру двадцать три.
Протерев о штаны запылённые туфли, человек нетвёрдой походкой приблизился к скамье. Незнакомец оставался неподвижным.
– Добрый, э-э-э…, – произнёс Философ.
Приветствие прозвучало с каким-то ужасным скрипом в голосе. Он взглянул на руку, однако наручных часов там не оказалось, а затем перевёл взгляд вверх, стараясь определить время суток.
– Добрый, добрый, – совершенно равнодушно ответил ему незнакомец, слегка склонив голову, но тут же спросил, – Что-то потеряли?
Судорожно шаря по карманам одежды, Философ ответил:
– Да, кажется, потерял. У меня были часы…. Подарок…. Никогда их не снимал, а тут пропали куда-то. Наверно дома оставил, перед больницей.
Он вздохнул, нерешительно переступил с ноги на ногу и, нелепо взмахнув руками, произнес, указывая на скамью:
– Вы позволите?
Мужчина с удивлением посмотрел на него, повернув голову в пол-оборота, а затем, вернувшись в прежнее положение ответил:
– Ну, а чего же, присаживайтесь коли есть нужда. Так понимаю, что вы никуда не торопитесь?
– Благодарю вас.
Положив коробку рядом, Философ осторожно присел, нервно водя руками по ногам, раскачиваясь то вперёд, то назад, при этом искоса поглядывая на мужчину. Он ждал любого знака, любого намёка на интерес к разговору, но всё было тщетно, беседа не клеилась.
– Такое странное место. Всегда представлял его несколько иначе….
Незнакомец сохранял молчание, выдерживая паузу, однако вскоре произнёс:
