Киреев нервно оглянулся и униженно попросил:
– Позволь мне хоть трусы надеть, Данилов!
– Позволю, если скажешь, чего ты ко мне привязался?
Меня раздирвало любопыство. Все это время Сильва преследовал меня, но я не знал почему. Лишь догадывался.
– Говори! Не стесняйся! – усмехнулся я. – Иначе трусов не получишь!
– Мешаешь ты мне… – через силу проговорил капитан. – Эсмирочку мою, опять же, упек…
– Это я уже слышал, – отмахнулся я. – Я правду хочу знать!
– Бабы к тебе липнут… И чего они только в тебе находят…
– Липнут, – согласился я, – но об этом я и без тебя знаю. Ты лучше скажи, причем здесь Стропилин? Ведь он ко мне с этими идиотскими кубками подкатил не просто так, верно? А потом и с забугорными пластами. Твоя же работа!..
– Сначала с колготками, которые ты ему помог толкнуть, – напомнил капитан.
– Я и не сомневался, что это твои происки… – кивнул я. – Вот и хочу знать – почему?
– Считай это интуицией, – сказал Рогоносец. – Ты, как только в Литейске появился, сразу стал всем нужен – бабам, в том числе и моей жене-шлюхе, свояку моему, который на старости лет на западную рок-музыку подсел… Но это ладно, самое главное, что ты вдруг стал нужен большим людям и тем самым перешел мне дорогу… Ну ты, дашь мне трусы надеть?
– Надевай! – великодушно разрешил я.
В этот момент в доме уже стучали милицейские сапоги и раздавались голоса. Сильва наклонился, чтобы подобрать трусы, но вдруг схватил и со всей дури дернул на себя прикроватный ковер, на котором, на свою беду, я и стоял. Чтобы сохранить равновесие, я невольно взмахнул руками и машинально нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел. Посыпалась штукатурка, выбитая пулей, вонзившейся в потолок. В это время патрульные ворвались в «спаленку». Я бросил «Макаров» и поднял руки, понимая, что это самое благоразумное в моем положении.
– Кто стрелял?! – рявкнул милиционер.
Увы, на этот раз это был не старший сержант Покровский.
– Я стрелял, – сказал я. – Вот пистолет валяется, возле правой ноги.
Один из ППС-ников, наклонился и подобрал ствол.
– Это учитель! Это он попросил меня вызвать милицию! – выкрикнул Рустик, – сунувшись в комнату.
– Документы! – потребовал младший лейтенант, который командовал нарядом. – И вы предъявите – тоже, только срам прикройте, – с усмешкой обратился он к Кирееву.
– Я капитан милиции Киреев, ОБХСС, – пробурчал тот, натягивая, наконец, трусы.
– Разберемся. Пока что вы для меня гражданин без штанов.
Я достал из кармана удостоверение КМС. Младлей открыл его, прочитал, кивнул.
– А-а, вы тот самый Данилов, о котором старшина Сидоров нам на занятиях по рукопашке все уши прожужжал, – проговорил он. – Младший лейтенант Морозов! – откозырял он и вернул мне корочки.
– А вы не родственник Гриши Морозова, из восьмого «Г» двадцать второй школы?
– Брат двоюродный, – ответил он.
– На следующей неделе как раз к нему домой собирался, познакомиться с семьей.
– Ну значит – ко мне, – улыбнулся младлей. – Гришка с нами живет. Его родители на Север завербовались… Так что, добро пожаловать!
– Что ты, младлей, лясы с ним точишь? – проворчал Сильва, шаря по полу в поисках штанов. – Он офицеру милиции оружием угрожал…
– А вы гражданин мне не указывайте, что делать, – сказал Морозов. – Пока документы не предъявили, вы для меня личность не установленная.
– Смотри, младлей, как бы не пришлось пожалеть о своих словах.
– Я при исполнении, гражданин, – с трудом скрывая раздражение, произнес тот. – Вам еще придется объяснить, что здесь творится, и почему плачет гражданка в соседней комнате… Это ваша знакомая?..
– Впервые слышу о ней, – пробурчал тот, натягивая, наконец, подобранные штаны. – Может, этот молодчик свою подружку приволок…
