– Михаил, надеюсь, Вы понимаете, насколько важную информацию я Вам доверяю? Пообещайте обращаться с ней надлежащим образом, – Заместитель директора Зозуля постоянно кашляет и говорит с трудом. Потом идет, наверно, по третьему кругу, стараясь вдолбить мне, чтобы я работал с материалами исключительно наедине, ни с кем их не обсуждал, никому ничего не показывал. По ее словам, даже думать о содержимом документов мне разрешается исключительно в присутствии Замши, в крайнем случае, когда вокруг меня на расстоянии ста метров никого нет.
– Ольга Сергеевна, я все понял, – делаю очередной шажок назад и в который раз пытаюсь прервать занудную тираду тяжело дышащей старушенции. На мой взгляд, ей не лекции читать, а давно пора лежать в больничной палате под наблюдением врачей. – Я пойду?
– Михаил, мне не нравится, насколько легкомысленно Вы относитесь к доверенному Вам делу, – шажок назад она компенсирует уверенным передвижением в мою сторону, пытаясь добить меня осуждающим взглядом. – Идите, но, пожалуйста, не забывайте про конфиденциальность. Видите, как неожиданно я сегодня ложусь в больницу. Честно говоря, Ваше участие в работе комиссии в этот раз не планировалось, как Вы, наверно, уже успели понять. Я сама собиралась подготовить все документы. Но видите, как получилось? Никто не знает продолжительность моего отсутствия. Телефон я отключу, т. ч. связываться со мной не пытайтесь. У меня будет чем заняться и без Вас.
– Разве я Вас когда-нибудь подводил? – из моего бархатного голоса можно гнать мед или яд. Жаль, что никто до этого еще не додумался. – Здоровья Вам и удачи, – не в курсе, что надо желать людям, которые госпитализируются. В ее возрасте уже явно меньше надо болтаться по командировкам. Вон как посерела, усохла и дохает через слово.
Однако, разговор с Зозулей стараюсь завершить максимально на позитиве. В мои планы не входит тратить время на пустые разглагольствования Ольги Сергеевны. Но и ссориться со своим непосредственным начальником ни к чему. Мы много лет работаем вместе, и в обычное время она вполне сносная тетка. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что ведет она себя последние два дня довольно странно. Вчера, вернувшись из очередной поездки, Заместитель директора, не моргнув глазом, отправила меня сегодня утром на объект вместо того, чтобы дать мне заниматься своими прямыми обязанностями, а именно протоколировать наиважнейшее итоговое заседание комиссии.
Из часового общения с Замшей я так и не смог выяснить самую малость. Какого черта она сделала все, чтобы убрать меня с этого заседания? Ведь даже сама собралась документы оформлять. Казалось бы, самое логичное объяснение – удалила меня из-за неких секретов, которые мне не следовало знать. Но, когда я вернулся, она буквально переобулась в воздухе и заставила меня найти флешку, чтобы записать туда материалы того самого заседания, которые «ни в коем случае нельзя отправлять по электронке, и с которыми ни в коем случае нельзя работать на сетевом компьютере, потому что у них высочайшая степень секретности». Использовать телефон «технически подкованная» старушенция запретила категорически по тем же соображениям безопасности. Мои подозрения, что Зозуля носит с собой мобильник для антуража, превратились в твердую уверенность. Хотя сегодняшние ее перлы можно списать на нервное перевозбуждение перед внеплановой госпитализацией.
В конце концов вырываюсь из цепких рук Ольги Сергеевны, словно пятилетняя девчушка, крепко сжимая в руках мехового бежевого медвежонка с черными бусинками глаз и с таким же черным носом. Вообще-то это брелок, правда по назначению я его никогда не использовал. Последние пару лет он валялся у меня в рабочем столе и вот пригодился.
