Известно, что для благополучного исхода определённого рода занятий достаточно соблюсти одно условие, – это безропотно предаться объятиям навалившейся скуки.
Погрузившись в прибой нахлынувших воспоминаний – не всегда приятных, а подчас и колких – догадываемся, что не всё в жизни так гладко и радужно, как нам того хотелось бы желать. И тогда, поперхнувшись незамеченной волной, торопимся скорее выбраться на твердь. Отчаянно побарахтавшись, в конце концов, избавляемся от паутины смиренного оцепенения.
Зябко передёрнув плечами – пытаясь окончательно стряхнуть ненужную солоноватую пену – находим силы, чтобы ещё и лукаво улыбнуться. Попутно в кресле подремав, ввиду крайне деликатного к себе расположения стараемся более не думать о недоразумениях, с нами же случавшихся.
Иначе говоря, насладившись мудростью своей, познаём мы собственную значимость.
Всё мыслим, мыслим – и нет желания на веру и всерьёз воспринимать то, о чём, посмеиваясь, слышали лишь «краем уха».
Да, думается, бытие наше чем-то похоже на некую медаль.
Так ведь и она, медалька, не всегда нас радует: ей бы всё крутиться, вертеться – в общем, что хочет то и делает.
Вот так и мы свой суд, неосторожный, судим – нисколько не смущаясь, не кривясь. Правда, назойливые мысли порой одолевают. Дело в том, что необъяснимые, а в чём-то даже изумляющие события, и без нашего высочайшего позволения происходят сами по себе.
Судя по европейским меркам Пезаро от других городов Италии никогда и ничем особенным не отличался. Напротив, согласно мнению любителей исторических коллизий, подобное определение выглядит довольно спорным и даже унизительным.
Стоило человеку, любознательному и пытливому, услышать имя Джоакино Россини, именно в этом городе соизволившего появиться на свет, как тотчас замирало сердце и затаивалось дыхание. К тому можно отнести и творение Леонардо да Винчи, учтиво согласившегося приложить руку к строительству крепости, возводимой когда-то герцогом Рокка Констанца.
И верилось, что стены средневековых зданий, как и вчера и триста лет назад, обязательно хранят какую-нибудь нераскрытую тайну. А от сладостного предчувствия, что ключ от сундука интригующих загадок пылится где-то рядом, порой кружилась голова.
И непременно находятся желающие, которым так не терпится прикоснуться к событиям, от ушей и глаз необязательных свидетелей в веках сокрытым. Кто знает, вдруг след о том ещё остался?
Может поэтому, каменную мостовую от стен, увитых цепкими полозами зелёного плюща, отделяет невысокая металлическая ограда. Но к чести старых мастеров конструкции оград преградой представлялись лишь отчасти.
А более всего потемневшим от времени и зимней сырости строениям досаждали толпы туристов, неугомонных в желании своём запечатлеть увиденное, чтобы по приезду в родные пенаты гордо предъявить друзьям и близким, как верное доказательство личного участия в этом празднике жизни.
Фото и кинокамеры с утра и до вечера заполоняли улицы, парки, уютные скверы. Беспрестанно жужжа, щёлкая и ослепляя яркими вспышками, пользуясь настырностью беспардонных объективов, утомляли они не столько умудрённых опытом гостеприимства терпеливых жителей города – сколько опрометчиво обнажённые мраморные скульптуры, расставленные и здесь и там: в тенистых аллеях, центре фонтанов и даже на парапетах смотровых площадок.
И в жаркие дни, прогуливаясь по многочисленным террасам, любуясь изяществом разнообразных клумб – искусством не забытым, не утерянным, бережно сохраняемым – вдыхая аромат цветов и радуясь лёгкому морскому бризу, трудно найти хоть малую причину для беспокойства за последствия от длительных прогулок. Близость моря и отсутствие континентальных ветров оказывали весьма благотворное влияние на климат этих мест.
