Генрих и его взросление. Поиски себя

Звонок на перемену прозвучал как спасательный круг. Генрих вытянул ноги из-под парты, которая казалась игрушечной для его 183 см, и услышал за спиной:

– Эй, Гера, ты в курсе, что потолок в классе на 10 см ниже твоего роста? Сейчас треснет! – Рома, щуплый заводила с вечно взъерошенными волосами, щелкнул резинкой по его спине.

– Зато ты под ним идеально помещаешься. Как хомяк в колесе, – парировал Генрих, стараясь не задеть головой светильник.

– Ого, наш молчун заговорил! – Егор, его лучший друг, в очках и с учебником по астрономии под мышкой, ухмыльнулся. – Ты бы в баскетбол пошел, а не в шахматы с нами играл.

– В баскетболе надо прыгать. А я экономию энергии уважаю, – Генрих достал из рюкзака бутерброд с колбасой, но уронил его, когда Файзимир, вечно спотыкающийся о собственные шнурки, врезался в него.

– Вот за что я люблю нашу стаю, – вздохнул Файзимир, поднимая еду с пола. – Здесь даже бутерброды летают. Как НЛО.

– НЛО – это ты после химии, когда Игоревна тебя оксигенами пичкает, – фыркнул Рома.

На лестнице их догнала Аня из 9—8 с синими волосами, которые, как казалось Генриху, светились в полутьме.

– Гера, тебя в библиотеку просят. Там полка верхняя завалилась, без твоего роста не справятся, – она бросила взгляд на его кроссовки и скрылась за углом.

– Что это было? – прошептал Генрих, чувствуя, как уши наливаются жаром.

– Это была девушка, – констатировал Егор. – Ты же знаешь, их мозг в твоем возрасте обрабатывает социальные сигналы на 20% быстрее. Нейробиология, бро.

– Закрой свой учебник, Эйнштейн, – проворчал Генрих, но в голове уже крутилось: «Почему я как жираф на дискотеке? Миндалевидная железа, ну спасибо, подвела…»

Дома мама, Наташа, встретила его пирогом с вишней.

– Что-то ты сгорбленный, сынок. Ростом гордись! – она потрепала его по волосам. – Папа твой в твои годы тоже головой о люстры бился.

– Может, мне на четвереньках ходить? – он уткнулся лицом в пирог, но мамины объятия, пахнущие ванилью, растворили напряжение в плечах.

– Тогда в дверь не влезешь. Лучше выпрямись и иди Роме наваляй, если пристает.

– Мам! Это же научно обосновано, что подростки…

– …должны драться? Нет, это я обосную своим тапком, если ты уроки забросишь.

Перед сном Генрих снова поймал себя на мысли: его рост – как тесный свитер, который не снимешь. Но завтра будет ещё один новый день. А может, и новая шутка. Или синие волосы Ани в школьном коридоре.

Научная справка в сюжете:

Мысль Генриха о «миндалевидной железе» отсылает к исследованиям Лоренса Стейнберга: у подростков эмоциональные реакции гиперболизированы из-за активности миндалины, которая опережает развитие префронтальной коры (Steinberg, 2008).

Мартовское солнце светило в окна класса, как насмешливый прожектор. На доске мелом было выведено: «До ОГЭ – 67 дней». Рома, развалившись на стуле, бросил в Егора бумажный самолетик:

– Представляешь, мне снилось, что я сдаю русский, а Игоревна вместо КИМа дает мне луковицу. И я реву!

– Это не сон, это Чехов, – парировал Егор, не отрываясь от конспекта. – «Слёзы скрытые, но глубокие…»