Озабоченно улыбаясь, Джек схватил запястье почти закричавшей Вероники.
– Что ты здесь делаешь? – осуждающе спросил Дениелс, схватив вторую руку вырывающейся Вероники, – Будешь кричать, я вызову полицию и тебя вернут в детский дом.
– Не надо! Я думала, Вы маньяк! – ужаснулась Вероника, не нарочно заплакав, – В детдоме меня все обижают. Называют уродиной. А мне нравится моё лицо!
– Какой ещё «маньяк»? У меня дочь от рака желудка умирает, хотя ей всего пять лет отроду, – Джек был достаточно пьян, чтобы не зарыдать во всё горло, – я не плачу об этом сейчас, потому что выпил коньяк за восемь тысяч триста сорок пять рубля. Неважно, что я сделаю, она все равно умрёт. Химиотерапия убьёт её в три раза быстрее и мучительнее. Тем более, она очень гордится своими волосами.
– Почему Вы мне об этом рассказываете? Пожалуйста, отпустите меня, – Вероника проследила как Джек сел на корточки, но руки её не отпустил, – я не знаю, как помочь Вам.
– Я могу тебя спасти. Пластическая операция. Знаешь об этом? – Дениелс с надеждой посмотрел на бледную Веронику, очень горько улыбаясь, – раз моя Сашечка все равно скоро умрёт, я могу дать тебе её лицо, и гарантирую… Тебя кто-либо не тронет.
– Бред какой-то. И когда Ваша дочь должна умереть?.. – осторожно спросила Вероника, перестав сопротивляться.
– Через пять дней по заключению врачей. Далеко ты забрела, конечно… А я просто хотел покончить с собой, – нервно посмеялся Дениелс через горло, отпустив Веронику. Та присела на корточки, – моя жена, тоже Сашенька, является пластическим хирургом. Пока ты ребёнок, мы оба очень быстро закончим корректировку твоего лица, и до смерти моей дочери ты будешь прятаться у нас в доме. Как только Саша погибнет, ты встанешь на её место и будешь вести себя как ни в чём не бывало… Вылечилась от простуды, скажем так, образно. Не пойми меня неправильно, но мы не сможем официально тебя оформить по некоторым причинам.
– Каким ещё причинам? – чуть склонила голову в бок Вероника, едва заметно щурясь.
– А вот этого тебе необязательно знать, – улыбка Дениелса стала в два раза горестнее, – ну что? По-тихому дойдём до моего дома? Моя жена нас встретит, без меня она не спит.
Выпрямившись, оба взялись за руки и сели в чёрный кабриолет.
Веронике некуда было деваться, кроме как доедать грибы и мусор – в ожидании полиции и ищеек. Сидя в машине, она сжимала ткань на своей чёрной юбке-солнце и наблюдала за проносящимися видами из окна. Сердце бешено забилось об рёбра особенно тогда, когда они остановились у красивого двора и зашли в двенадцатиэтажное здание.
