⠀
Ещё минуту назад я стояла в каюте белоснежного парусника у побережья Испании в Средиземном море и меняла музыкальный диск с ненавистным мне шансоном, по которому так ностальгировал Виктор, на более уравновешенного Вивальди. Витя – мой давнишний друг, бывший спортсмен мотоциклист, а нынче начинающий мореплаватель, которому уже давно за шестьдесят, волос на голове уже давно не осталось, как ответственности даже за собственную жизнь, но была отличная спортивная фигура и авантюризма на целую революцию где-нибудь на Гранд-Канарах, куда он хотел отправиться, чтобы оттуда начать осуществлять свою мечту кругосветки.
Еще минуту назад я сделала последний глоток шампанского и приняла для себя решение, что начну новую жизнь, опять с нуля и опять с надеждой на перемены в моей уже привычной мне Испании, ещё минуту назад был абсолютный штиль и бескрайний голубой горизонт розового утра.
Но, как только я поднялась на палубу, яхту резко наклонило вбок, шквалистый ветер пытался сбросить меня обратно вниз в каюту, парус рвало на части, хотя Виктор безуспешно пытался крутить лебедку, чтобы опустить геную*. Бесполезно. Время было упущено. Лейзи Джек* уже был порван и болтался рваными канатами тряпками по всей палубе.
*Генуя – (англ.Genoa) – большой широкий стаксель (треугольный парус) со шкотовым углом, далеко заходящий за мачту
*Лейзи Джек (Lazy Jack) – система снастей, идущих от мачты к гику, позволяющая облегчить сборку паруса.
Моя первая мысль: «Это опять со мной происходит». Я же поклялась, что ноги моей не будет больше на яхте после моего первого шторма в Гибралтаре. Мы же посреди моря в полном одиночестве. А я ещё подумала, почему, когда мы выходили из марины* на нас все смотрели, как на идиотов. И тут меня осенило – Витя знал, что будет шторм, но мне ничего не сказал, он опять захотел пощекотать себе нервы и испытать свою лодку на прочность, старый идиот…
Вторая мысль: «Где мой паспорт и в какой стороне берег?». Поздно. Берега не видно, за своим паспортом спуститься уже не смогу, а ведь я в чужой стране. Яхту колошматило и бросало из стороны в сторону. Витя безуспешно пытался спустить парус.
Я бросилась к штурвалу, который крутило из стороны в сторону. Я вцепилась в него метровой хваткой и начала выравнивать лодку. Я не знала, что делать. Но это была третья мысль, которая пришла в мою, и я очень надеялась, что на тот момент еще не очень седую голову.
Дождь хлестал по щекам ледяной струей, как стекло. Мне все время казалось, что мои шестьдесят килограмм веса сейчас сдует за борт. Мои длинные волосы трепал нещадно ветер, когда они вырывались из-под капюшона, которым я пыталась закрыть еще и лицо, и только мои огромные от испуга зеленые глаза, которыми я хоть как-то пыталась рассмотреть линию берега, неустанно моргали от заливающего все вокруг ливня.
Витя виновато смотрел на меня и все крутил лебедку. Чувство страха куда-то ушло, хотя ещё минуту назад держало меня крепкой хваткой за горло. У меня же – дети, я не имею никакого права пропасть в этом море. Святая Мария и тысяча чертей! Господи, ну куда ты смотришь? Помоги нам! Штурвал начал меня слушаться. Парусов больше не было, как и не было больше моих иллюзий. Надо запускать мотор и идти дальше к берегу. Лишь бы дойти.
Почему это опять со мной произошло? Ну сидела бы дома на диване и писала тексты на заказ. Так нет же, опять «понесли ботинки Митю» в мою любимую Испанию. И бесполезно махать рукам и орать: «Mamma Mia!!!». Паруса в клочья, промокшая до нитки, но не отступившая от штурвала, на одном моторе и на полной уверенности, что это закончиться, я выстояла до самого берега.
