Холостяку, располагающему приличным состояньем, надлежит иметь нужду в обзаведеньи женой – все на свете признают сие за истину.
Сколь бы мало ни были известны чувства или же сужденья подобного холостяка при первом его появленьи в окрестностях, истина сия столь прочно пускает корни в умах соседствующих семейств, что семейства оные чают помянутого холостяка законною собственностью своих дочерей.
– Дорогуша господин Беннет, – в один прекрасный день молвила его супруга, – слыхали ль вы, что Незерфилд-парк наконец-то сдан?
Г-н Беннет отвечал, что о сем не слышал.
– Однако же он сдан, – сообщила она. – Только что у нас побывала госпожа Лонг – она-то мне обо всем и рассказала.
Г-н Беннет не почтил сие откликом.
– Ужель не хотите вы узнать, кто его снял? – в нетерпеньи вскричала его жена.
– Это вы хотите мне о том поведать, и я не возражаю выслушать вас.
Сего побужденья ей вполне достало.
– Так вот, дорогуша, да будет вам известно, что госпожа Лонг сказала, будто Незерфилд снят весьма состоятельным молодым человеком с севера Англии; будто он прибыл в понедельник в запряженной четверкою карете и был столь очарован, что договорился с господином Моррисом тотчас же; будто он вступит в права пред Михайловым днем[1], а иные слуги прибудут в дом к концу будущей недели.
– Как зовут его?
– Бингли.
– Женат, холост?
– Ах! холост, дорогуша, еще как холост! Холостяк, да к тому ж богач – четыре или же пять тысяч в год. Какой дивный подарок нашим девочкам!
– Это как же так? при чем тут они?
– Дорогуша мой господин Беннет, – отвечала его жена, – отчего же вы так занудливы? Я помышляю о том, чтобы он женился на ком-нибудь из них, чего вы не можете не понимать.
– И он поселился здесь с подобным замыслом?
– Замыслом! какая ерунда, что вы такое говорите! Но крайне вероятно, что он может в одну из них влюбиться, а потому, едва прибудет, вам надлежит его навестить.
– Не вижу повода. Вы с девочками можете отправляться или же пошлите их одних. Сие, пожалуй, будет и к лучшему – вы, любезная моя, соперничаете с ними красотою и из всей делегации можете приглянуться господину Бингли более всех.
– Дорогуша, вы мне льстите. Я, разумеется, красотою обделена не была, однако теперь вовсе не притязаю на незаурядность. Даме с пятью взрослыми дочерьми надлежит оставить помыслы о собственной красоте.
– В подобных случаях дама зачастую красоты лишена, а стало быть, и помышлять не о чем.
– Однако, дорогуша, когда господин Бингли приедет, вам следует его повидать.
– Уверяю вас, сие выходит за пределы моего долженствованья.
– Но подумайте о дочерях. Только подумайте, сколь замечательна станет для одной из них такая партия. Сэр Уильям и леди Лукас намереваются посетить господина Бингли исключительно из подобных соображений – они, знаете ли, не имеют обыкновенья навещать приезжих. Вам безусловно следует отправиться, ибо, коли вы откажетесь, его не сможем навестить мы.
– Вы чрезмерно щепетильны. Полагаю, господин Бингли будет вам рад; я пошлю ему пару строк, заверю в искреннем своем согласьи на брак, какое бы чадо мое он ни выбрал; впрочем, надо бы замолвить словечко за мою крошку Лиззи.
– Нет уж, извольте ничего подобного не делать. Лиззи ни капли не лучше прочих; и уж точно и вполовину не так красива, как Джейн, и вполовину не так жизнерадостна, как Лидия. И однако же вы всегда оказываете предпочтение ей.
– Хвалить их особых резонов нет, – отвечал г-н Беннет. – Они глупы и невежественны, как всякие девицы; Лиззи же сообразительна поболе сестер.
– Господин Беннет, как можете вы подобным манером оскорблять своих детей? Вы дразните меня и тем наслаждаетесь. Вы вовсе не питаете сочувствия к расшатанным моим нервам.
