Командир отряда Ларс Шеель при всех называл его красиво – Координатор. Другие называли его посредником – с маленькой буквы. Но вот Хорст Кепке, правая рука командира, однажды услышал окончание телефонного разговора между Координатором и Шеелем. Хорсту показалось, что командир как-то привычно назвал Координатора Доктором.
Телефонный разговор подходил к концу, когда Шеель шутливо посоветовал собеседнику:
– Доктор, ты зря красишься. Легкая седина тебе к лицу.
Потом была небольшая пауза, во время которой Хорст прижался к стене у приоткрытой двери комнаты. Заглянуть внутрь он не решался.
Через несколько секунд Кепке снова услышал голос командира:
– Годы тут ни при чем, ты же не девочка. Когда я вижу неестественный блеск твоих волос, то, ей-богу, Доктор, создается впечатление, что ты непременно хочешь ею быть.
И снова – пауза. Шеель выслушал ответ и попрощался. Кепке неслышно покинул опасное место и вышел на пыльный двор базы.
Он еще не знал, что командир разговаривал с Координатором – он узнает об этом через несколько минут, – но застать себя в позе мальчика-шалуна, подсматривающего в замочную скважину, позволить не мог.
Ларс Шеель занимал отдельный домик, просторный и удобный, расположенный в глубине двора. Когда-то в нем жил директор базы со своей семьей. И сейчас на воротах можно было прочесть: «Дом рыбака. Управление Государственной Безопасности, г. Жатец». Но вот уже четыре года в притоке Эльбы Огрже – в том месте, где стоит Дом рыбака – рыбная ловля идет вяло; разве что кто-то из отряда закинет иной раз удочку, убивая скуку, торопя время. И от этого можно было сойти с ума.
Хорст Кепке начал понимать, что в его мире все перевернуто с ног на голову: ждешь не дождешься окончания нескончаемо длинного рыбного сезона, чтобы с головой вонзиться в работу, лихорадочно разрабатывать очередной план, выезжать на место, отрабатывать мельчайшие детали операции. Потом… блаженство, риск, быстро бьющееся сердце, полнейшее удовлетворение.
Шеелю что – ему уже под пятьдесят. А Хорсту только тридцать четыре года. Если командир уже подумывает о долгом, самом последнем отдыхе, то Кепке ждет его со страхом. Он чувствует себя уверенно с командиром и не мыслит, что когда-нибудь тот бросит свою работу и оставит его на своем месте.
Похоже, и сам Шеель не видел в своем помощнике явного лидера и не во всем доверял ему. К примеру, Кепке не был известен Координатор. Связь с ним наладилась четыре года назад, но Шеель ни разу не произнес его настоящего имени. Координатор занимал какой-то, несомненно, высокий пост в чешских «верхах». Командир, конечно, прав: «светить» такого человека, который снабжает их бесценной информацией, нельзя. Единая и прочная связь – он и Координатор; и туманная роль Хорста Кепке на пике их организации становилась все более прозрачной. Скорее всего формирование перестанет существовать, если с командиром что-то случится. Может быть, оно распадется на две или три мелкие группы, которые легко будет подавить силам спецподразделений. Той же Германии, к примеру.
Вначале была Идея. Акты проводились во имя Идеи. Турки кусками вылетали из своих домов, грязными ошметками падали на асфальт турецких поселений в Дрездене, Герлице, Карл-Маркс-Штадте… Захлестывало упоение – немецкая земля очищалась от скверны немытых турков, нечистоплотных арабов. Но прошли даже не годы – месяцы, а люди привыкли к взрывам, их перестали трогать известия о жертвах, извлеченных из-под обломков рухнувшего здания, взорванного автобуса. И редко кого, за исключением самих турок, стало волновать имя командира бригады «Красное спасение» Ларса Шееля.
После очередного рейда бойцы западногерманской «Красной армии» скрывались на территории ГДР. Они обменивались опытом и информацией с ведомством госбезопасности, инструкторы помогали им осваивать новинки террористического дела. То же было и с «Красным спасением».
