Где-то, где люди в белых халатах…
– Насколько у нее тяжелое состояние, доктор? – спросил Влад у Андрея Викторовича, заведующего психиатрическим отделением районной больницы.
– Пока, увы, не могу ответить. Она была доставлена с острым приступом панических атак, в процессе осмотра обнаружились пограничные симптомы шизофрении, паранойи и шизофазии, – ответил он, поправив галстук и уткнувшись в амбулаторную карту больной.
– То есть сейчас она будет пребывать здесь? – боясь услышать ответ, задал вопрос мужчина лет 30, смахивая пот со лба, хоть на улице было не более 10 градусов тепла. Стояла весна.
– Да, конечно! Она социально опасна – это раз, у нее галлюцинации – это два, плюс… Эм, молодой человек, здесь нужен профессиональный уход, лечение, терапия – это три.
В кабинете было действительно жарко, на столе работал небольшой комнатный вентилятор, направленный на врача, но закрытые окна и духота делали свое дело. Влад чувствовал, как мокнет его рубашка на спине.
– Черт побери, доктор! Я все это знаю и без вас! – закричал он. – Этот проклятый город N мерещится ей уже не первый месяц!
– Так-с, – протянул Андрей Викторович. – Получается, что вы не обратились в лечебницу и просто жили рядом с ней?
– Это моя жена! – стукнув кулаком по столу, ответил мужчина. – Я видел, как она медленно тухнет на моих глазах, как изменяется ее лицо, как он вытягивает из нее последние силы.
– Эм, кто он? – спросил врач, приподняв брови.
– Морфийгеймер! Этот кудесник нашего бессознательного мира, черт побери! Доктор, вы должны отпустить ее…
– Ничего не понимаю, – сказал он, снял очки, но спешно надел их обратно. – Вы тоже верите в город N?
– Да! – крикнул Влад. – Я был там сам! Он преследует меня по сей день.
– Так, стоп! – сделав соответствующий жест рукой, сказал психиатр. – Вы шутите?
– Нет, нет же! Тех, кто побывал в утопии, всегда будет тянуть туда. Она слишком запутана и сложна. Вы совершенно не понимаете того места, про которое спрашиваете. Мы говорим про любовь, мы говорим про вечную любовь, от которой невозможно отказаться человеку. Это подобно наркотику, но с другими аффектами; это подобно нирване, но нет же, – быстро и не останавливаясь говорил мужчина, то чиркая зажигалкой, то убирая ее в карман. – Я не могу вам рассказать сейчас все это, но прошу, дайте мне время. Мне нужно встретиться с женой именно там. Мы почти нашли выход.
– А где она находится? – с надменным видом спросил Андрей Викторович.
– Черт вас подери! Да, сейчас она здесь в больнице, потому что на работе ей вызвали скорую. Но это лишь зов утопии, зов вечности, в которую ее тянет, и она не может приглушить этот эфир. Как вы не поймете?
– А как мне это понимать? С виду вы вполне здоровый мужчина, а несете бред. Может, вам выпить? Вы часто пьете? – практически издеваясь, сказал врач, провоцируя Влада сорваться.
– Вашу мать! Доктор, вы же доктор! Вы не можете отрицать бессознательное…
– Да, но если там зарождается невроз, проходит время и этот невроз лишь процветает, то меня нисколько не удивляет расстройство личности вашей жены, – ответил он. – Понимаете, Владислав, это сложный и неизученный процесс…
– Вот именно! Н-е и-з-у-ч-е-н-н-ы-й, – выделил слово мужчина, перебив психиатра.
– Не изученный досконально, прошу заметить! – улыбнулся тот в ответ.
Влад бросился на врача. Он схватил его за шиворот, притянул к себе и, чуть ли не брызгая в лицо слюной, зло проговорил:
– Послушай меня, доктор. Не дай Бог тебе потерять любовь в этой жизни! Сукин сын…
