Ксюша с трудом разлепила веки. Спать хотелось – хоть спички в глаза вставляй. Голова чугунная, во рту сухо, кисло, тело тяжелое. Перебрала она вчера, много водки в себя влила. Обычно она старалась соблюдать меру, но не тот случай выдался. Клиент ей попался противный. Сам жирный, рыхлый, морда красная, нос-рубильник, и взгляд такой скользкий, неприятный. А еще от него гадко так воняет – будто сто лет не мылся. Но, как говорится, не бывает некрасивых мужиков, бывает мало водки. Вот на нее, родимую, она и налегала весь вечер. Хорошо, дяденька не жадный: и сотню баксов Вертолету за ночь с ней отстегнул, и в кабак ее сводил, стол накрыл – не то чтобы уж дорогой, но пьяный и сытный. А потом в номера. И поскакала по кочкам.
Дяденька уже не молодой. И толстый. У таких, как правило, инструмент электричку напоминает. Нет, не длинный и быстрый, а стоит пятнадцать секунд. И этот не оказался исключением. Только в этом ничего хорошего. Рот ее в режиме «подъемного крана» работал, тяжело пришлось. Но ничего, справилась, ублажила дяденьку. За это он ей десять долларов дал – не для сутенера, чисто для себя. Хотя, конечно, мог бы и полтинник на чай кинуть. Ну да ладно, и на этом спасибо.
Уже утро, пора домой собираться. Ксюша встала с постели, потянулась, сладко зевнула и направилась в ванную. По пути достала из сумочки зубную пасту и щетку. Профессия у нее такая – гигиена полости рта не на последнем месте.
Номер люкс – ванная просторная, чистая, и зеркало во всю стену. А Ксюша любит смотреть на себя. Особенно когда голяком перед зеркалом рисуется. На мордашку она даже очень. Крупные черты лица, в меру широкие скулы, губы чистый рубин, глаза большие, когда надо, блядские – мужики от них балдеют. Волосы у нее роскошные – темно-каштановые, ровные, мягкие, длинные – до пояса. И фигурой бог не обидел. Груди – крупные, упругие, сосками на солнышко смотрят. Узкая талия, крутые бедра, а попка – хоть на ВДНХ выставляй. Только вот ножки подкачали. Не длинные они, как это сейчас модно. Но ровные, крепкие, упругие. Кожа у нее гладкая, нежная, как персик. Это ей один клиент так сказал. За кожей она следит – кремы там всякие, загорает. Сейчас вот только май на дворе, а она уже под «румяной корочкой» – на крыше своего дома в чем мать родила уже три недели подряд «поджаривается».
Ксюша стояла под тугими струями теплой воды, любовалась своим отражением в зеркале и мягкими плавными движениями намыливала себя. На губах озорная улыбка. Видок у нее полный отпад: только глянешь на нее – и сразу кончишь.
Хотя, конечно, на деле это не так. Прежде чем кончить, клиент крепко напрягает ее. Улыбка сошла с лица, она почувствовала брезгливость к самой себе.
Полгода уже она путанит. А разве у нее есть возможность зарабатывать на жизнь иным путем? Брат у нее совсем еще ребенок, сестренка маленькая, мать алкоголичка. Попробуй их всех прокорми на зарплату медсестры. Два года после медучилища она в больнице за гроши вкалывала, хватит. Вот и приходится торговать собой. Грязная, вонючая жизнь. Но другой ей, видно, не видать.
Она вышла из ванной и, на ходу вытираясь полотенцем, проследовала в комнату. «Дядя Хряк» уже проснулся. Лежит в кровати под одеялом и пялится на нее. Глаза по пять копеек, кобелиный огонь в них.
– Ксюша, ты просто прелесть, – отбрасывая в сторону одеяло, проблеял он.
Тьфу ты! Мудя свои выставил. И тащится. Только таски у него какие-то поросячьи. Думает, она сейчас от восторга прыгать начнет. Ага, разбежалась.
– Да ну! – криво усмехнулась она.
– Давай?
– Что давай?
– Ну это...
Он пальцем показал на своего червя.
– Ага, жди, – грубо отрезала Ксюша. – Утро уже – лимит исчерпан. Домой мне уже пора.
