Лесные дали Никольска завораживали. Там красовались чудно все краски лета. Облака тёплые и радушные, словно бурлили, наваливаясь друг на друга. Они плавно тянулись и переливались. Светило сияло ярко. Его лучи припекали и игрались. Веял чуткий августовский свободный и лёгкий ветерок. Над густым лесом да полянами парил ширококрылый ястреб. Он зорко осматривал свои владения. И никуда не спешил. Он гулко подал свой боевой клич. И, казалось, был слегка взволнован и раздосадован. Он живо замахал крыльями. И полетел куда- то стремглав.
Повеял тёплый ветерок. Он чутко всколыхнул верхушки лиственных деревьев. Их листья ещё зеленели. Но уже кое – где просматривались краски золотой осени. На высокой опушке лежала перевёрнутая весьма большая округлая корзинка. И все грибы, которые там лежали, раскатились по полянке. Любитель – грибник Касьян Кельсиевич Любов живо сбежал с крутой горки. Он бегло оглянулся. В глазах царила лёгкая паника и страх. Он широко открыл свои зенки. И там отразились высокие деревья. Лес чутко шумел. Касьян натужил все свои жилы. По телу побежала дрожь. Ноги загудели. Мысли путались. «Где мой пёс? Надо бежать… В меня стреляют из ружья… Какие – то психи… Они что пьяные… Или дураки… Они стреляют в упор… И, кажется, смеются… У них что мозги поехали… Я уже пробежал в глубину леса на полкилометра… Если не больше. Они меня преследуют. Что это за придурки? Они бегут за мной. И стреляют из ружей. Стреляют из разных сторон… И бьют прицельно. Ветка отлетела прямо над моей головой… Я видел, как дробь ударила прямо в ствол… Я наклонился, чтобы срезать гриб под ёлкой… И тут выстрел… Бог ты мой… И снова стреляют… Кто это такие… Вот же уроды… Они кричат бей кабана… Бей дикого кабана… Что – то в этом духе… Они кричат… Я слышу, как они кричат… Кто – то крикнул, что типа, это рябчик… Бей рябчика… А кто – то закричал грубо… Мочи типа кабана… Он мой… Что – то в этом духе… Я же не кабан… Они что охренели совсем… Или опились чем – то… Вот же уроды… Они стреляют в мою сторону… Надо бежать… Но куда я бегу… Я уже не знаю, где север, а где юг… Я просто убегаю, чтобы меня не застрелили, как кабана. Вот же уроды… Надо бежать быстрее. Просвистело где – то рядом… У меня всё нутро сжалось… Куда я бегу? Где мой пёс Хантер? Куда он побежал? Его тоже напугали выстрелы… Они резко стали стрелять… И мы побежали… Я в одну сторону… Пёс в другую. Где мой пёс я не знаю… Вот же хрень… Дыхание спёрло… Они бегут… И стреляют… И снова свист… Вот же придурки обдолбанные… Совсем страх потеряли… Куда я бегу? Я не понимаю, куда я бегу… И где я нахожусь уже… Но надо бежать… Мама дорогая… Они стреляют прямо по мне… Я их цель… И кричат громко… Я слышу… Загоняй кабана… Мама дорогая… Они бегут… Где мой пёс? Хантер куда ты побежал? В глазах всё путается… Мне жарко…», – подумал он. Касьян тяжело вздохнул. Он бегло осмотрелся. Глаза ненормальные широко открыл. На лице поселился влажный тонкий блеск. Во рту пересохло. Ноги устали. Но, казалось, неслись на автомате. Душа ушла в пятки. Касьян живо побежал по небольшому болоту. И слегка пошатнулся, наступив на упругую и высокую кочку. Жижа зашипела. И отдала пахучим запахом. Касьян, тяжело дыша, навалился на высокое дерево. Его развитая спина запотела. На нём имелась лёгкая куртка из плотной ткани. Низ украшали джинсовые штаны. И на ногах высокие резиновые сапоги. Под ними зачавкало. Касьян широко заскакал. Он вновь прижался к высокому стволу елового дерева. И тяжело вздохнул. На лбу и висках выступил пот. В глазах ненормальных чуть зарябило. Его весьма приятное лицо покрылось багряным оттенком. Он носил короткую стрижку тёмно – золотистых волос. Глаза большие, цвета родника отдали блеском. Нос прямой, греческий. Брови густые. Губы полные с алым оттенком. Тело развитое. Руки мощные, мускулистые. Характер мягкий. Ему недавно исполнилось тридцать семь лет. Он значился временно безработным. Его уволили без выходного пособия из кафе «Пончик». Касьян выполнял на кухне роль су-шефа. И усердно трудился над приготовлением очередного блюда, которое заказал искушённый посетитель. Им оказался пятидесятилетний магнат Пахом Кутейкин. Он обладал большим и тяжёлым телом. Вес его превышал сто тридцать килограммов. Он хозяин пилорамы. И его работники всегда вздрагивают, когда он начинает кричать. Касьян в тот день встал не с той ноги. И блюдо просто вылетело у него из рук. Шеф Вячеслав Бурый дико разбушевался на своего подопечного. И по горячему сказал ему пару ласковых слов. Касьян ответил любезность на любезность. И понял поздно, что явно сказал лишнего. Вячеслав одичал. И заорал ещё громче. Его мощное тело напряглось. Лицо побагровело. Он, махнув своей тяжёлой рукой, указал Касьяну на выход. И ещё добавил, что мол, он крутой и авторитетный человек в городе. И что ты, Касьян никто. Мол, ты уволен без выходного пособия. И я тебя опозорю ещё больше… Тебя никуда тут на работу не возьмут… Так и знак цыплёнок ты табака… Так он тогда выразился. И слова свои сдержал. Касьян, забрал документы, деньги, которые ему причитались, и свободно вышел из кафе через парадный вход. Он пошёл домой. И попытался устроиться на работу. Но ему дали отворот поворот. Всё же свободные вакансии имелись. Но Касьян не спешил себя обременять трудоустройством. Лето он решил провести свободно и красиво. Он проживал на окраине города в своём доме, который завещал ему девяносто трёхлетний дед Сильвестр Тачанкин. Тот пятьдесят лет отработал на конюшне. И сам умело скакал на вороных. Он ещё сохранял бодрость. И часто во дворе бросал лассо. Касьян порой становился мишенью, как и его мать Варвара. А отца Касьян не знал. Тот рано бросил свою пассию, когда та ещё не знала, что забеременела. И его следы терялись.
