Фрэнки
Ветер тек с юга горячий колкий, похожий на горную речку, крутил круги на песке, жевал парус и никак не хотел наполнять его целиком. Я торопился и поэтому был зол. Зол на ветер, на Горгону, распластавшую по небу синие щупальца, на Фрэнки, который, скрутившись калачиком, мирно дремал в трюме. На то, что до логова Полоза оставалось еще сутки пути, а воды было меньше трех литров.
Я остановил скутер. Спустил парус. Вытащил из-под ремня пластиковую канистру, взболтнул содержимое и сделал из соски два длинных глотка. Бережно уложил драгоценную воду обратно, и, покряхтывая, потому, что затекли ноги, вылез на песок.
Пустыня. От края до края насколько хватало глаз – пески. Кое-где, катились, подпрыгивая как мячики – Арравы, животные с ажурным скелетом и крепкими жвалами, которые могли легко разгрызть панцирь небольших сухопутных моллюсков похожих на мелкую монету, таких же круглых и блестящих. Торчали метелки Сваргов, тела которых узкие и длинные уходили на невероятную глубину и легко доставали воду с капризных горизонтов. Проваливалась аккуратными песчаными воронками Шакальих гнезд, в которых сидели твари, способные осушить тушу коровы за пару секунд.
Милая добрая пустыня. Если стоять на месте и не шевелиться – то ты никому особенно не интересен, и тебя не съедят.
Остальное – барханы большие и маленькие, округлые как океанские волны и остроносые как древние парусные клиперы. И над всем этим фиолетовое небо в белых пульсирующих прожилках и цветных сполохах. Корявый белый круг Горгоны в небе довершал картинку.
Химера если отрешиться от всего прочего была даже красива. Но на то она и Химера чтобы быть отчаянно красивой и столь же опасной и непонятной.
Я ударил рубчатой подошвой ботинка по фанерному борту скутера.
Фрэнки! – Крикнул я. – Фээээнк! Давай просыпайся! Здесь скутер оставлять нельзя! Пески его съедят за час! Вставай! Пойдем на ремнях!
Фрэнк разогнулся, растянул свои мохнатые длиннющие, похожие на орангутаньи руки и зевнул во всю пасть. Звучно щелкнул зубами. Причем настолько смачно, что у меня похолодела спина. Фрэнки перекусывал на спор ствол охотничьего ружья среднего калибра.
Из чего у него зубы я так и не разузнал. Если быть точнее не из чего, а «чьи». Он поворочался в трюме еще пару секунд и стал спускаться на песок, ощерив панцирные пластины на загривке, и смешно шевеля почти человеческими только втрое длиннее пальцами на мохнатой, дочерна, лодыжке. Наконец он нащупал песок и грузно осел на четыре конечности, теперь напоминая аллигатора переростка с короткой до неприличия, мордой и огромными фасеточными, стрекозиными, глазами.
Я знал Фрэнки уже больше года, но так и не привык к его необычному облику. Возникало ощущение, что Портной слепил его из чего попало. Брал наугад руку, ногу, тело, глаза, а потом крупными стежками кое-как сшивал все это вместе.
Шить Портной умел, и то, что получилось теперь выпрямилось почти в трехметровый рост и с интересом оглядывалось по сторонам. Слово «Оглядывалось» не очень то подходило для Фрэнки. Он встал в стойку как опоссум и судорожно подергивал броневыми пластинами на спине, превратив свою морду в мощный акустический приемник, расправив похожие на лопаты уши. Потом молниеносно поворачивал голову на сто восемьдесят градусов и также напряженно изучал то, что было у него за спиной.
– Йеэ-эго ньеэт. – Пропел-простонал он, и сел на край скутера совсем по-человечьи. На пятую точку, оперевшись для равновесия о песок длинной рукой.
– Я знаю, что его здесь нет Фрэнки. – Сказал я, и удивился, насколько робким оказался мой голос. Нам до него еще ехать сутки и у нас кончилась вода.
– Мыыы идем к корооовыам. – Снова простонал Фрэнки и снова заставил меня втянуть голову в плечи. Фрэнки нельзя было назвать дураком. Он был чертовски умен. Но вот внешность и речь никак не подтверждали этого. Скорее его можно было принять за какого-нибудь Мирриама – хищного и опасного жителя парящих джунглей Новой Лесты из системы Тауз чем близкого и преданного друга человека.
