Глава 1. Дело о бойкой старушке, день первый
– Твою ж мать… Как ты умудрился?! – у меня просто не было слов, одни буквы, и все матерные. – Тебе было поручено следить за хромой старушкой! И ты ее упустил?
Если бы взгляд мог убивать, то от несчастного придурка остался бы лишь пепел. Но, к сожалению, максимум, что я могла с ним сделать, – лишить премии. А так как ошивается он здесь не ради денег, то мое наказание просвистит мимо Эдика с песнями и плясками веселых какаду.
– Хочешь, я его побью? – с сочувствием поинтересовался Алекс. – И тебе будет приятно, и мне в удовольствие.
Зеленые глаза из-под светлой до белизны кудрявой челки уставились на меня с надеждой. Вылитый котик из детского мультфильма, даже голос томно-мурлыкающий, как и положено порядочному оборотню из семейства кошачьих.
Вот Алекс прекрасно умеет следить за подозреваемыми. А Эдик – избалованный маменькин сыночек, позор семьи, попавший в отдел не по призванию, как остальные, а по жесткому настоянию отца. Причем ни сам «мамин котеночек», ни его новые коллеги, особенно начальство, то есть я, от этого не в восторге.
– Он же даже сдачи тебе дать не сможет, – отмахнулась я от заманчивого предложения Алекса. – Побежит маме жаловаться…
– Маме жаловаться я не побегу! – обиженно процедил Эдик. – Я три года карате занимался…
– Ага-ага, – покивала я. – Лучше бы ты по сторонам смотреть учился. Упустить бабку!
– Да она рванула пулей, – возмущенно выдал этот слепой крот. – Шла себе спокойно по тротуару и вдруг схватила клюку под мышку и помчалась, словно за ней свора собак гонится.
– Угу… а ты, без клюки, догнать ее не смог, верно? – ехидно поинтересовалась Изильда.
Обычно она в наши перепалки не влезает, но тут и ее, похоже, задело за живое.
– Конечно. Там же толпа народа, все под ноги лезут… Она-то их клюкой, а я…
– А ты должен был вытащить значок и орать: «Пропустите, полиция!» – Вот на кошачьей мяте не гадай, значка у нашей блатной нагрузки при себе не было. Или был, но где-то в заднице, как обычно.
– Да плевать там все хотели… – лениво огрызнувшись, Эдик вспомнил, что он обиженный и оскорбленный, и отвернулся к окну.
– Кстати, а что вокруг происходило, когда бабка рванула? Кто-то мимо нее прошел? Проехал? Из окна выглянул? – Я покрутила в руках отчет о выполненном, вернее, невыполненном задании. Три абзаца, из которых следовало, что во всем виновата бабка и граждане нашего города, мешающие следователю Эдуарду Ройшену вести преследование. Сам же гаденыш ни в чем не виноват.
– Я же за бабкой следил! – с искренним возмущением выпалил придурок.
Работничек, на мою голову! За что мне это счастье в отделе? За какие грехи?!
– Аэробус мимо проезжал, – с явным напрягом вспомнил Эдик. – Я даже подумал, что она на остановку помчалась, но потом передумал. Он без номеров был, желто-красный.
Я озабоченно нахмурилась и переглянулась с резко посерьезневшим Алексом.
Веселенькие желто-красные аэробусы принадлежали храму обезьян. И по нашей кошачьей территории они катались настолько редко, что наше блатное наказание, далекое от реальной жизни, приняло его за обычный общественный транспорт.
Оборотни старались жить более-менее отдельно, почти так же, как наши совсем одичавшие предки. Мартышки здраво опасались нас, а мы недолюбливали их.
И у меня не было никаких разумных предположений о том, что делал в нашем городе аэробус из храма. И непонятно, зачем старая больная женщина рванула за ним вслед.
– Совпадение? – задумчиво вопросила я у мироздания. Ответа не последовало.
Только Изильда выжидающе посмотрела на меня, а потом, с осуждающим укором, на Эдика.
– Надо проверить. – Я встала из-за стола и подождала, пока Алекс допишет что-то в ноутбуке и захлопнет его. – Будь на связи, – попросила я Изи, тоже собравшуюся отправиться с нами. – Может понадобиться переговорить с начальством или выяснить что-нибудь через служебную сеть.
