Во-первых – это не сулило выгоды. Примитивное оружие да грязные шкуры – больше у метаморфов разжиться нечем. Другое дело, если атаковать их стандартное поселение: очень даже вероятно, что в каждом из них имеется исправный копир, с помощью которого запы обеспечивают себя качественными наконечниками для стрел и прочими мелочами. Полезная штуковина, к тому же его можно пустить на запчасти или, точнее, материалы.
Во-вторых – Влад и Давид вот уже третий месяц вели здесь жизнь невидимок. То есть старались ничем не выдавать свое присутствие. Если хотя бы один зап сумеет их заметить и благополучно уйти, то его соплеменники узнают – в этих местах, как минимум, живут два человека. Кто может сказать, что они затем предпримут? Уж вряд ли хорошее придумают.
В-третьих – зима, под занавес, решила наверстать упущенное. Вот уже вторую неделю мело чуть ли не ежедневно. Степь укрыло толстым покровом рыхлого снега, и быстро по нему передвигаться даже на лыжах не получалось. Учитывая, что у запов имеется лучник, весьма скверное обстоятельство. Пока сойдешься для рукопашной, он двадцать раз выстрелить успеет.
А еще в последнее время у Влада появились основания не доверять себе.
Чудо, что они его сразу не заметили. Самодельные маскировочные накидки далеки от белоснежной чистоты, да и зрение у дикарей отменное, и наблюдательность – тоже. Но нет же – ни один даже не повернулся в сторону Влада.
Где-то правее, в полосе густого кустарника, наперерез добыче должен подбираться Давид. Успеет он разобраться в ситуации и замереть, не показываясь дикарям на глаза? Очень хотелось на это надеяться.
Добычу было жалко чуть ли не до слез. Это летом по степи носятся неисчислимые стада разнообразной живности, а зимой все меняется – дичь будто под землю прячется. И в теплое время года встретить бизона, отбившегося от стада, большая удача, а уж в холодное вообще фантастика.
Но именно это случилось утром, когда Давид пошел проверять петли, поставленные на заячьих тропках. Наткнувшись на свежий след, он вернулся за Владом, и вместе они около трех часов, по очереди пробивая лыжню, преследовали молодого бычка, прежде чем тот, обессилев от борьбы с нетронутым снегом, не подпустил их на дистанцию выстрела. Два арбалета сработали синхронно, животное схлопотало болт с широким охотничьим наконечником, после чего припустило куда быстрее. Но долго выдерживать скорость не смогло – из раны каплей за каплей уходила жизнь. Зверь быстро слабел, погоня приближалась к финишу.
Минут пятнадцать назад, когда стало очевидно, что бизон направляется в глубокую балку, противоположный склон которой слишком крут для раненого животного, охотники разделились. Влад помчался перехватывать дичь наверх, Давид вниз. Не вызывало сомнений, что обессилевший бычок не станет переть в гору, и тогда ему придется поворачивать влево или вправо. Ну, или, что очень маловероятно, – может помчаться на преследователей. Других дорог нет.
Но случилось иное: спустившись в балку, бизон наткнулся на троицу запов, и те не проворонили удачу. Укрываясь за тощим кустиком, Влад с завистью наблюдал, как дикари радостно разделывают добычу. Надеяться на то, что они удовольствуются лишь лучшими кусками, глупо. Пока парочка работала ножами, один топориком рубил ветки редких деревьев, изготавливая простейшую волокушу.
Все утащить собираются, сволочи…
А ведь на это мясо беглецы очень рассчитывали. Сытное летнее и осеннее существование осталось в прошлом. Когда перед началом зимы, преодолев северные перевалы, в горы ворвалось трехтысячное воинство, даже Рикс, прежде выражавший непоколебимую уверенность, что церковники сюда никогда не сунутся, а если сунутся, то немедленно огребут по самое не могу, сильно приуныл и резко поумерил пыл. И было отчего.
