Пролог. Тролль из племени Пылистой горы
Никогда не забуду это проклятое чувство. Большинство ощущает его хотя бы раз в своей жизни, и лишь самые удачливые не ощущают его вовсе. Это чувство испытывает каждый тролль, увидевший розовеющее небо и поднимающийся из-за горизонта солнечный диск. В тот самый момент, когда солнечные лучи покрывают землю, тролль чувствует, что его жалкой жизни пришел мучительный конец. С недавних пор оно начало буквально преследовать меня, в какие дебри не забирался бы я по зову судьбы. Не знаю, зачем Темному Духу понадобилась моя душа, но я не собираюсь её отдавать. Во всяком случае, не без боя.
Стоит троллю умереть, как его душа уходит в землю и переносится к ближайшему Источнику Магии. Там она вселяется в камень, который от воздействия энергии Источника превращается в тролля. Так и я появился на свет, образовавшись из валуна возле Источника, что расположен глубоко в недрах Пылистой горы. Нагнувшись к его водам, я впервые увидел мои тёмно-карие глаза, узкое лицо, посреди которого торчал огромный вытянутый нос, прижатые к голове широкие и длинные уши с загнутыми заостренными концами и едва высовывающиеся изо рта два нижних клыка.
Тролли, обитающие в пещерах Пылистой горы, прозвали меня Хорднеком. Но нередко я слышал от них и такие клички как «полурослик», «недоросток» и «поколенник». Всё потому, что я намного ниже остальных троллей. Нередко из-за низкого роста многие принимали меня за крупного гоблина и, лишь внимательно присмотревшись, признавали во мне тролля.
Для племени я был живым оскорблением всей нашей расы. Не проходило ни дня, чтобы очередной тролль не вздумал меня избить. Чтобы выжить, пришлось учиться биться с теми, кто превосходил меня ростом и силой. Как и все тролли, я вынослив и крепок, поэтому такие драки могли длиться по нескольку часов без шанса на передышку. Меня давно бы забили насмерть, если бы не еще одна наша особенность: тела у троллей очень быстро восстанавливаются. Раны, переломы, вывихи – всё это исцеляется прямо на глазах. Неудивительно, что троллей называют «идеальной боевой силой», пусть это и не совсем верно. Мы были бы идеальной боевой силой, не будь у нас одного серьёзного изъяна, который я испытал на себе: стоит троллю попасть под лучи солнца, как он немедленно обращается в камень. За пределами Пылистой горы не раз я натыкался на окаменевших троллей.
Насколько сильной была моя ненависть к племени, настолько же сильной была любовь к изучению подземелья Пылистой горы. С каждым днем я становился всё ловчее и проворнее и мог забираться в ещё более глубокие катакомбы и выбираться обратно. Только там можно было достичь полного одиночества. Но мне не удавалось продержаться в них дольше месяца. Всё-таки, никакой жук не сравнится с жареным кабаном или кроликом. Кроме того, пещеры быстро надоедали. В конце концов, они мне так осточертели, что я начал задаваться вопросом: «А что находится за пределами горы?».
Мало какой тролль смел покидать родные пещеры, если только он не был охотником. Случалось, конечно, и так, что кого-то изгоняло племя, но это было дикой редкостью. Меня, как ни странно, изгонять не спешили, но и останавливать никто не стал. Стоило в тот день солнцу скрыться за горизонтом, как в племени Пылистой горы стало на одного тролля меньше. Я покинул это место, надеясь никогда больше туда не вернуться.
Яркая луна освещала лес вокруг меня. Надолго же врезалась мне в голову куча поваленных деревьев неподалёку и заснеженная скала, похожая на застывшего великана, заросшего мхом и вкопанного в землю.
