Зима – белая сказка, красивая, но холодная и неуютная. Весна – это тепло с крыльев перелетных птиц, запах подснежников, журчанье талой воды, сок жизни в набухающих почках. Голый асфальт под колесами машины, голые женские ноги перед глазами. Казалось бы, надо смотреть на дорогу, но весной бурлят не только древесные соки – горячие излишки жизненной энергии не дают покоя и людям. Женщины раздеваются, а мужчины этим вдохновляются. Только вот чтобы получить эстетическое удовольствие от красоты, нужно как минимум ее узреть. Потому и зыркают глаза по сторонам. Потому и увидел Богдан блондинку, что выскочила на обочину дороги. Она торопилась, но знак рукой подала после того, как его машина прошла мимо нее. Но ничего, он плавно сбавил ход, остановился, сдал назад. Правда, прошло секунд пять, прежде чем девушка открыла дверцу.
– Мне на Советскую, – небрежно глянув на Богдана, сказала она.
Дорогой кожаный костюм на ней – жакет модного покроя и короткая юбка. Колготки с лайкрой, блестящие, но на таких прелестных ножках хорошо смотрелись бы и дореволюционные чулки из бабушкиного сундука. Лицо у нее не самое красивое, еле заметная асимметрия в нем, черты не совсем правильные, глаза по величине чуть больше среднего, радужная оболочка черная, но при этом идеально прозрачная и как будто без дна. Беспокойный взгляд выдавал в ней натуру неуживчивую, с неустойчивым характером. Богдан мог бы разочароваться в своих ожиданиях, если бы не чертовски чувственные губы – пухлые, длинные, четко очерченные. Они-то и придавали ее внешности сексуальность.
– Как скажете, – улыбнулся он.
Девушка села в машину, закрыла за собой дверцу, поставила на колени сумочку, достала оттуда пятьсот рублей и протянула Богдану.
– Не надо, – попытался отказаться он.
Но не тут-то было.
– Надо!
Она всунула купюру в нишу под рычагом ручного тормоза. Богдан промолчал. Девушка дала понять, что не из тех, кто может расплатиться натурой. И еще этим жестом она лишала Богдана иллюзий на романтическое знакомство с ней.
Вот если бы у него была дорогая иномарка, тогда бы она, возможно, не была с ним столь категорична. Или хотя бы новенькая «Лада»… А у него всего лишь «четыреста двенадцатый» «Москвич», далеко не новый, хотя и неплохо сохранившийся.
Детали в машине закреплены хорошо, ничего не тарахтит, ход легкий, не самый шумный, двигатель работает как часики. Но все-таки это «Москвич». По уровню престижа ниже только «Запорожец». Потому и пропустила блондинка его машину, и не торопилась садиться в нее. Ждала лучшего коня, но тот не успел подскочить…
– А можно побыстрей? – спросила она не то чтобы раздраженно, но точно без симпатии к собеседнику.
Богдан мог бы сказать, что в городе больше шестидесяти в час ездить нельзя, но это может вызвать пренебрежительную улыбку на губах пассажирки. Дескать, и машина позорная, и водитель лох. К тому же он не входил в число поклонников правил дорожного движения, в экстренных ситуациях он запросто мог превысить скорость.
Стрелка спидометра поднялась до отметки «восемьдесят».
– Не развалится? – не без ехидства спросила блондинка.
– Да, сиденье может отвалиться, поэтому советую пристегнуться, – безмятежно отозвался он.
– Как отвалиться? – насторожилась она.
– Пол гнилой, кресло на дорогу может выпасть…
Какое-то время девушка взглядом пыталась воспламенить его волосы, после чего, поджав губы, пристегнулась.
И в это время впереди зажегся желтый знак светофора. Богдан стал притормаживать. Белая «шестерка» перед машиной ушла в левый ряд. Все бы ничего, но именно в этот момент педаль тормоза вдруг провалилась. Богдан попытался уйти в сторону, чтобы избежать столкновения с черным «Мерседесом», но все-таки зацепил его передним крылом.
