Сколько же чернил поэтом налито
в склянку февраля! Представь на миг…
То, что в феврале писалось набело,
в марте превратилось в черновик.
Белый наст. А вот дорожки чёрные.
Прогибая первозданный наст,
пробегают лыжницы точёные.
Полон лес Людмил, Галин и Насть.
Сколько слёз февральских было пролито!
В марте нет чернил. Но есть азарт.
За зиму в душе немало пролежней
накопилось. Расправляй их, март.
Встали перевёрнутою готикой
в ряд сосульки, чтоб от сих до сих.
Уж клавир написан для рапсодии.
Для капели – партитура… (Клавесин!).
Сколько ж было февралём потрачено
передёрнутых погодных карт!
Так сыграй-ка честно и удачливо,
ясноглазый всепогодный март!
Белый лист… Пишу тебе я начисто,
милая, (хоть и писать отвык) —
всё о том, каким прекрасным качествам
отвечает твой иконный лик!