Человек может узнать из обычной жизни лишь очень незначительную часть того, что человечество пережило в былые времена. Исторические свидетельства проливают свет только на несколько тысячелетий, а те знания, которые нам дают археология, палеонтология и геология, весьма ограниченны. И к этой ограниченности присоединяется еще недостоверность всего, что построено на внешних свидетельствах. Достаточно только вспомнить, как менялся образ того или иного, даже не слишком отдаленного от нас события или народа, когда бывали найдены новые исторические свидетельства. Сравните описания одного и того же явления, приводимые различными историками, и вы легко убедитесь, какая здесь шаткая почва. Все, что принадлежит внешнему чувственному миру, подвластно времени. И время разрушает то, что возникло во времени. Внешняя же история ограничена пределами только того, что сохранилось во времени. Оставаясь же при внешних свидетельствах, никто не может утверждать, что сохранившееся есть в то же время и самое существенное.
Но все, возникающее во времени, имеет свое начало в вечном. Вечное же недоступно чувственному восприятию. Однако человеку открыты пути к восприятию вечного. Он может так развить дремлющие в нем силы, что будет в состоянии познать это вечное. В книге «Как достичь познания высших миров» даны указания относительно этого развития; в ней также показано, что на известной высокой ступени развития своей познавательной способности человек может проникнуть и к вечным первоисточникам преходящих во времени вещей. Когда человек таким путем расширяет свою способность познания, то он не бывает больше ограничен в своем познании прошлого кругом одних только внешних свидетельств. Тогда он начинает видеть ту сторону событий, которая недоступна чувственному восприятию, то, что в них не может быть разрушено временем. Из преходящей истории он проникает в непреходящую. Правда, эта история написана иными письменами, чем обыкновенная. В гнозисе, в теософии, она называется «Хроникой акаши». На нашем языке можно лишь дать слабое представление об этой «Хронике». Ибо наш язык рассчитан на мир чувств, и то, что мы им обозначаем, тотчас же принимает характер этого мира чувств. Поэтому на непосвященного, еще не убедившегося путем собственного опыта в действительном существовании особого духовного мира, легко можно произвести впечатление фантаста, если не хуже.
Кто завоевал себе способность восприятия в духовном мире, тот познает там протекшие события в их вечном аспекте. Они стоят перед ним не как мертвые свидетельства истории, но полные жизни. Перед ним разыгрывается некоторым образом то, что происходило раньше.
Посвященные в чтение этих живых письмен могут заглянуть в гораздо более отдаленное прошлое, нежели какое описано во внешней истории; и они могут также – на основании непосредственного духовного восприятия – описывать события, о которых повествует история гораздо более достоверным образом нежели как это доступно последней. Во избежание возможной ошибки необходимо заметить здесь же, что и духовное созерцание не всегда бывает непогрешимо. Оно также может ошибаться, может видеть неточно, вкривь и искаженно. И в этой области ни один человек не бывает свободен от заблуждения, как бы высоко он ни стоял. Поэтому не надо, смущаться, если сообщения, идущие из таких духовных источников, не всегда вполне совпадают друг с другом. Однако достоверность наблюдений здесь гораздо больше, нежели во внешнем чувственном мире, и сообщения различных посвященных об исторических и доисторических эпохах в существенном всегда будут совпадать. Действительно, знания об этих эпохах существуют во всех экзотерических школах, и в течение целых тысячелетий среди них царит такое полное согласие, какого не бывает между историками даже одного и того же столетия. Всегда и всюду посвященные дают в существенном одно и то же описание.
