Курская область. Город Обоянь. 22 декабря 1941 года. Городок, занятый немцами в середине ноября, за полтора месяца превратился в тыловую базу и одновременно важный опорный пункт на участке между Курском и Белгородом. Здесь отогревались водители грузовиков, доставлявшие боеприпасы на расположенную в 60–70 км передовую, сюда привозили раненых и гнали пленных красноармейцев, тут же в старых каменных зданиях дореволюционной постройки находились различные немецкие штабы, тыловые и ремонтные службы. По улицам и центральной площади Обояни беспрерывно ездили, скрипя промерзшими шинами по утрамбованному снегу, десятки грузовиков, за которыми тянулись обильные клубы пара из выхлопных труб. Периодически трещали мотоциклы и мерно отстукивали конные подводы. Кучки солдат в задубевших шинелях сновали по своим надобностям, проклиная тех, кто загнал их в эти заснеженные пустыни, и торчащий посреди них убогий русский городишко. Да еще опять этот проклятый снег пошел… Весь короткий зимний день в Обояни кипела работа!
И вдруг в небе послышался быстро приближающийся надсадный звук самолета, затем с окраины донеслась пулеметная стрельба, а в небе появилось несколько черных клякс от снарядов малокалиберной зенитки. «Russisch! Russisch flugzeug!» – закричал кто-то, и все находившиеся на улице бросились в укрытия. Кто под стоящий грузовик, кто под телегу, а иные просто на снег. В то же мгновение совсем низко, прямо над городскими улицами пронесся небольшой одномоторный самолет. Не то истребитель, не то легкий бомбардировщик. Впрочем, все, кто давно находился в этом секторе фронта, уже хорошо знали характерный силуэт русского бомбардировщика Су-2!
«Иду стороной от дороги на бреющем полете, буквально прицепляюсь к земле, – вспоминал Анатолий Самочкин, пилот этого самолета. – Вижу впереди Обоянь, поднялся к нижней кромке облаков, высота 200 метров. Направил машину вдоль улицы, на которой было до двух десятков машин, и хотел уже их бомбить, несмотря на усиливающийся обстрел.
– Захожу на боевой! – командую штурману.
– Есть боевой! Открываю люки, – отвечает Иван.
И только уже хотел бросать бомбы, как заметил слева от себя большое скопление живой силы, автомашин, подвод с грузом.
– Стой, Иван, подожди, смотри слева.
– Вижу.
– Захожу на них.
– Давай, – отвечает штурман.
Зашел. Сбросили бомбы. Я отвалил вправо и в облака, уходя от обстрела. Штурман закрыл люки и за пулемет. Выйдя из облаков с другой стороны, я стал наблюдать за этой живой массой, которая в панике шарахалась и гибла от нашего бомбового удара. Продолжая вести наблюдение за колонной, изучая ее численность, состав и направление движения, я немало удивился. Колонна была без интервалов, сплошная масса двигалась из Обояни на Солнцево. Состояла она из автомашин, повозок, артиллерии на конной тяге и живой силы. Немцы, видимо, рассчитывали на плохую погоду и потому растянулись примерно на 10 километров, пренебрегая всякими предосторожностями. Ясное дело, я не мог пройти мимо этого живого потока. Заходил с одной стороны на обстрел, прочесывая колонну своими четырьмя пулеметами, переходил на другую сторону, и тут уже Иван из своего пулемета косил и прижимал «гансов» к земле, до того момента, пока я вновь не заходил на атаку. Так продолжалось до полного расхода боезапаса. С низкой высоты было четко видно, как разбегались и падали немцы, скошенные нашими меткими очередями, как лошади шарахались в стороны и валились с ног».
Так выглядел типичный боевой вылет ближнего бомбардировщика Су-2. Разработка последнего была лично санкционирована Сталиным в середине 30-х годов в рамках так называемого проекта «Иванов». По замыслу вождя и командования ВВС Су-2 должен был стать самым массовым многоцелевым самолетом нашей авиации, который мог одновременно выполнять функции разведчика, бомбардировщика и штурмовика.
