Любые совпадения имен и событий случайны.
«В Приуралье, главным образом по берегам Камы и ее притоков, издавна находили отлитые из бронзы диковинные бляшки с хорошо различимыми фигурками людей с лосиными и птичьими головами, птиц с человечьими ликами на груди, каких-то фантастических животных… Авторами этих изображений были литейщики легендарного племени чудь, населявшего когда-то север. Весь мир в их представлении делился на три яруса: верхний – небесный, средний – земной и нижний – подземный или подводный. Главным «хозяином» последнего является существо, «могущее жить и двигаться одинаково удобно как в воде, так и на суше». «Ящер» – так метко окрестил его 100 лет назад Ф. Теплоухов – непременный участник композиций «шаманской» бронзы.»
Б. Макридичев в статье «Чудский ящер – реликт мезозоя?»
Все началось с того дня, когда в наливающееся липкой жарой июльское утро мне позвонил следователь.
Впрочем, нужно рассказывать все по порядку, несмотря на то, что женщины отличаются хаотичной манерой изложения.
Это был обычный рабочий день, мы сидели узким коллективом нашего отдела, тихо- мирно пили чай и перебрасывались шуточками с Юркой.
– А вот помните, Наталья Владимировна, что Вы меня, как мальчика, провели?
– Где же помнить, Юрий Анатольевич, ведь это было так давно. Вы, наверное, про тортик за то, что Вы защищали меня от хулиганов?
– Да-да, именно. Там уже не тортик – много тортиков надо покупать.
Вообще-то он мой начальник, но младше меня, что и даёт мне право (да и ему тоже) на иронично-задиристый тон. А торт я ему действительно обещала.
И вот среди всей этой обычной утренней неразберихи (трескотни телефона, звуков быстро перелистываемых газет, чтения электронной почты) позвонил следователь и вызвал на допрос. По поводу исчезновения девушки – приятельницы моего сына. Конечно, я была в шоке и не могла заняться своей работой. А работа «у меня проста, я смотрю на снег», но смотрю я не на снег, а на чистый лист и пытаюсь выжать рекламный текст.
У меня была семья. Моя семья – это муж Володя, мы с ним ровесники, сын Серёжа, он учится на физфаке в университете, и собака Джина. Джина уже старая собака, ей двенадцать лет, у неё слезятся глаза, и за ней трудно уследить, чтобы потом не ходить и не подтирать за ней тряпкой. Володя тоже физик, но так и не смог полностью «включиться» в перестройку, потому и работает администратором сети на одном из увядающих заводов. У нас была дружная семья. Мы часто ходили в лес, в театр, у нас собирались друзья, да и Серёжа всегда был открытым, весёлым мальчиком, играл на гитаре, делился со мной своими переживаниями, его друзья тоже приходили, слушали музыку, веселились в Интернете, все было обычно, и в то же время незыблемо, прочно, как сам мир…
Весна была затяжная, с холодными ветрами. На дорогах было повидло из подтаявшего снега и грязи, во всём ощущалась дисгармония. Я всё время задерживалась на работе, мы сдавали новый проект, и Юрка прямо замучил меня совещаниями и обсуждениями. Я пропустила тот момент, когда в нашем тихом доме все изменилось. Я приходила буквально без чувств и валилась спать. Серёжа сидел, закрывшись у себя в комнате, и вяло отвечал через дверь, что есть он не хочет, потому что читает. Что читаешь, спрашивала я. Так, всякое разное, тебе это неинтересно. Ну, а всё-таки? Разное, был ответ.
У Серёжи завелась новая подружка, Лада, девочка приветливая, аккуратная, но вся какая-то серенькая, тихая. Училась она на филфаке. Сначала мне это даже понравилось – физики и лирики. Я потихоньку стала спрашивать у Серёжи, кто её родители, где она живет. В общаге, отвечал он. Родители в области. А то я и смотрю, какая-то она вся плохо одетая. Не в одежде душа человека, отвечал он.
