До скалистого уступа оставалось всего ничего. Одетый в камуфляж человек судорожно обернулся, пытаясь если и не увидеть, то хотя бы почувствовать тех, кто гнал его сюда по лабиринту каменных россыпей. Но нет, чего-либо подозрительного, цепляющего взгляд или слух, он так и не обнаружил, как ни старался. Ни возле тропы, ни ниже по склону. Всё так же палило солнце, по-прежнему шелестел ветер, шуршали перекатывающиеся по земле комки каких-то колючек. И лишь гул теперь уже близкого моря диссонансом вклинивался в череду привычных звуков. Моря, равнодушного ко всему, легионами волн бьющегося о прибрежные скалы. Совсем недалеко, внизу, за обрывом. Там, где беглец сумел бы легко затеряться среди разбросанных тут и там валунов или найти укрытие в каменной мешанине многочисленных пещер и гротов. Увы – добраться дотуда ему было не суждено. По крайней мере, в текущей реальности.
Насчет себя и своих преследователей Глен Спирит нисколько не заблуждался. Церемониться с ним не будут. В лучшем случае тихо и без затей ликвидируют. «Вычистят», так сказать. А в худшем… Нет, такой радости своим бывшим, теперь уже точно бывшим коллегам он не доставит. «Фигушки. Обломаетесь, суки», как говаривал дядюшка Мортимер. Тот самый, что некогда был наставником Глена. И который всегда добавлял к своим «фигушкам» еще одну такую же непонятную присказку: «Собака лаяла на дядю фраера».
Представив разочарованные рожи загонщиков, Глен не выдержал и злобно расхохотался. То есть просто выдавил из засохшей глотки пару каких-то хрипов, и всё. Вода во фляге кончилась еще утром, наполнить ее вновь он не успел, а отвлекаться на поиски времени не оставалось. Да и вряд ли на этом покрытом чахлой растительностью плато можно было найти мало-мальски приличную лужу, не говоря уж о родниках. Одна радость, что хоть собак вчера удалось подстрелить и теперь преследователям приходилось полагаться лишь на собственное чутье и навыки, привитые годами тренировок и опытом предыдущих «охот». Кстати, весьма неплохие навыки – уж кто-кто, а Глен ощутил «повисшие на хвосте» «родственные» души почти сразу, уже через час после того, как в гарнизоне заиграли «тревогу». Двое суток его вели без сна и без отдыха, постепенно сжимая кольцо, загоняя в ловушку, на эту самую тропу. Тропу, ведущую вверх, прямо к небольшой усыпанной камнями площадке, с одной стороны обрывающейся в море, а с трех других – окруженной высоким, похожим на частокол кустарником. Жестколистным, колючим, ощетинившимся во все стороны скрюченными ветвями-обрубками, напоминающими щупальца старого осьминога.
Продираться сквозь заросли человек не стал. Вместо этого он вытащил из-за пазухи маленький камушек светло-серого цвета и, взвесив его на ладони, поспешил к обрыву. По всем признакам, портал должен был располагаться где-то здесь, у самого края. Если, конечно, тот умник из лаборатории не соврал. «Впрочем, его сейчас и не спросишь», – криво усмехнулся Глен, вспоминая о той весьма интересной «беседе». Грохнуть, правда, потом пришлось придурка ученого – слишком уж много он тогда наболтал и о силовых линиях, и о свертках пространства в местах переходов. А многие знания, как известно, многия печали. Хорошо хоть рассказать козлина никому не успел о догадках своих, только «доброму дяде Глену», единственному, кто умел тайны хранить. Очень хорошо умел. Особенно для себя.
Вот только уйти с добычей по-тихому так и не удалось. А всё эта сучка Венди. Хай подняла в самый ответственный момент – как раз тогда, когда Глен извлекал драгоценный камушек из сейфа господина полковника. И чего ее занесло в кабинет – секретарше ведь положено снаружи на стреме торчать, беречь, так сказать, покой хозяйских дверей. Так что пришлось и ее… того. А жаль. Не эту дуру, конечно, а дело чуть было не загубленное. Месяц почти Глен приучал сучку к своим чуть более частым, чем нужно, визитам в приемную руководителя объекта Пи-18. Цветочки носил, конфеты, фигню разную. А один раз даже колечко дешевенькое подарил – день рождения она, видите ли, отмечала. И вообще, идиотка решила, что мистер Спирит попросту влюбился в нее. Так что волей-неволей пришлось соответствовать образу влюбленного павиана и несколько дней изображать бурный восторг от единственного траха, хоть и противно было, до блевоты. Но зато какую же радость он испытал, когда втыкал ей нож под ребро, а потом еще, когда провернул разок лезвие, наслаждаясь удивлением в глазах потаскушки. Удивлением, постепенно переходящим в ужас и боль. Впрочем, тут он, конечно, малость погорячился, не сдержался, можно сказать. А ведь в его ремесле выдержка – первейшее дело. Как говорится, ничего личного, только бизнес. Однако не бывает правил без исключений – даже у профессионалов случаются иногда нервные срывы. Главное, чтобы основная задача была решена. И цель достигнута. Ну прямо как сейчас, когда камушек-активатор в руках у Глена и только он один знает, где на самом деле расположен портал.
